3. В белой пене.

    Я всё-таки заглянул в кабинет Юлии и в двух словах объяснил ситуацию. Она рассеянно кивнула и сказала:

— Ты пока у нас не работаешь. Поэтому можешь делать всё, что хочешь. Учёта дней стажировки у нас нет, можешь хоть месяц ходить, но до сдачи экзамена тебя на работу не примут.

— Да я, может быть, ещё вернусь к вечеру,— поспешил возразить я.— Тут же основной народ часов после восьми в будний день приходит, а я хочу на серьёзную работу посмотреть.

— Да, приходи, конечно,— кивнула Юлия.— Ты с Сашей договаривайся, он за бар отвечает.

    Я переоделся и поспешил к бабушке. На самом деле ничего особенно страшного с ней не произошло, нужно было проходить стандартное обследование, но ей ужасно не нравилась идея ложиться в больницу, и она настаивала на дневном стационаре с обязательным сопровождением кем-то из родственников.

    Когда мы закончили с посещением и отвезли бабушку домой, мама намекнула, что у тёти с братом, скорее всего, не получится регулярно её возить и, может быть, раз я сейчас без работы, то смогу с ней ходить в больницу каждый день.

— Мам, но я уже нашёл работу,— поспешно возразил я.— Теперь барменом работаю — помнишь, я говорил? Хочу научиться, а потом своё заведение открыть, какой-нибудь маленький бар или кофейню. Я тебе рассказывал уже.

— Помню,— отозвалась мама,— но ты говорил, что график два через два должен быть.

— Это когда стажировка кончится, пока каждый день нужно учиться,— уверенно сказал я.

    Таким образом, у меня остался небольшой выбор. Или вернуться завтра в «Динь», или таскаться с бабушкой по больнице, параллельно пытаясь найти новое место работы. Трезво поразмыслив, я решил, что шестнадцатичасовой рабочий день при халявной кормёжке и напитках — это не так уж плохо. Даже если мне и не удастся познакомиться с симпатичными клиентками ресторана, наверняка ещё найдутся прикольные официантки, с которыми можно будет найти общий язык. Я  недавно расстался со своей девушкой Алёной, так что новые знакомства были весьма кстати. Причина расставания была совершенно банальна: всё упиралось в деньги. Студентка-первокурсница всё время хотела каких-то затратных развлечений и дорогих подарков, а мы ведь даже женаты небыли. Тратить на неё больше, чем стоил визит к проститутке, я не собирался, и после нескольких намёков сказал об этом прямо, за что заработал пощёчину и радостно отправился восвояси. Это была ещё одна из примет бестолковой осени, прямо указывающей на необходимость перемен в жизни.

    К следующему рабочему дню я решил как следует подготовиться. Обзавёлся толстым блокнотом в твёрдом переплёте и парой ручек, чтобы записывать рецепты коктейлей и разные важные тонкости, которых явно будет ещё много. Немного поразмыслив, я решил лечь спать пораньше, потому что сохранить бодрость в течение долгого рабочего дня явно будет непросто. В салоне сотовой связи была возможность сидеть, пока нет клиентов, а вот за барной стойкой я никакого стула пока не заметил, а провести столько часов на ногах будет тяжело.

    На следующий день я пришёл в ресторан минут за пять до открытия и, поприветствовав Сашу, прошёл в раздевалку. Там посреди комнаты стояла гладильная доска, и какая-то высокая  девушка с длинной, соломенного цвета, косой, гладила тёмную блузку официантки.

— Позвольте пройти,— обратился я к ней, так как доска преграждала мне путь к шкафчику.— И здравствуйте в целом.

— О, привет! — воскликнула девушка обернувшись.— Подожди секундочку, я почти закончила.

    Когда она выпрямилась, я с удивлением осознал, что она выше меня почти на целую голову, то есть росту в ней под два метра, если не больше. При этом телосложения она была совсем не женского. Широкие плечи и мощные бицепсы, в сочетании с довольно плоской грудью придавали ей сходство с накачанным парнем и только миловидное лицо разрушало эту иллюзию. Девушка улыбнулась и, подхватив блузку, скрылась в помещении душа, чтобы переодеться, а я присел на табуретку и стал переобуваться.

— Ты новенький тут? — спросила незнакомка, удивительно нежным голосом.— Я сама тут недавно работаю, ещё не привыкла. Меня Вероника зовут, а тебя?

— Меня Кирилл, я тут пока не работаю, только на стажировке, на должность бармена. Ещё не знаю, куда направят.

— О, круто! Значит, ещё пообщаемся,— весело воскликнула официантка.— Ладно, я побежала, мне ещё зал в порядок приводить. И так опоздала сегодня.

    Я кивнул и, закончив переодеваться, тоже направился в зал, размышляя о том, как быстро мы с Вероникой перешли на «ты». По дороге я хотел заглянуть к администратору, но дверь в кабинет была закрыта, так что сообщить начальству о своём приходе я не сумел. Только пройдя в зал, я заметил Юлию, которая старательно протирала столы в дальнем углу, параллельно раздавая указания уборщице, которая мыла окна. Подходить близко я не стал, ограничился только приветственным взмахом руки.

    Подойдя к бару, я застал Александра за протиранием бутылок, расставленных на внешней стороне верхней полки над баром. Судя по всему, они служили для украшения, так как дотянуться до них можно было только с табуретки из зала.

— Это муляжи,— сообщил бармен, проследив мой любопытный взгляд.— Служат для информирования гостей. Протирать нужно каждое утро, завтра ты этим займёшься.

— Есть, командор!

— Пошли фреш лимонный сделаем, это типа тоже каждое утро нужно делать, у него срок хранения двенадцать часов,— сухо продолжил наставник.— Фрешница у нас на кухне стоит, проход через заготовочный цех. Там же весы и журнал учёта продуктов.

— Ого, всё серьёзно прям,— без энтузиазма отозвался я.— А что там учитывать нужно?

— Всё, что берёшь из кухонных запасов. Молоко, сливки, тимьян, розмарин, яблоки, груши, апельсины и лимоны с лаймами. Они по инвентуре на кухне идут, если в журнал не запишешь — всё у них там недостачей пойдёт.

— Так пусть они и записывают, это же их проблемы,— воскликнул я, не удержавшись от возмущения.

— Нет, это наша проблема. Они у нас точно так же берут. Кофе, сиропы, вино и пиво,— назидательно продолжил Саша.— Если они записывать не будут, у нас тоже завал будет в конце месяца. Короче, каждый за собой следит. Давай пошли, хватит болтать, сейчас ланчи начнутся.

    Я страшно не любил всю эту писанину, связанную с учётом. Вообще всякие журналы и инструкции вызывали у меня прямо-таки рвотный рефлекс, но тут, похоже, ничего не поделаешь: правила общие для всех.

    Мы прошли через общий коридор и перед раздевалкой свернули в дверь направо, которая располагалась почти напротив входа на склад. За ней обнаружился довольно узкий коридор, облицованный плиткой. Из него вели ещё две двери. Слева был маленький заготовочный цех, а справа находилась основная кухня, где хлопотала пухлая повариха лет тридцати в красном колпаке, лихо заломленном на одно ухо.

— Куда прётесь, бля, без халатов? — звонко рявкнула она, едва Саша переступил порог.— Хочешь, чтоб нам Юлька штраф закатила, да? Мамука вон на пятихатку вляпался, я не хочу.

— Не трынди, оденем сейчас,— проворчал Саня.— Я показываю стажёру, где что у нас, сейчас лимоны возьмём и зайдем в халатах.

Мы вернулись на склад, и Саша пояснил:

— Даша вообще нормальная, пиццей делится, и вообще. Но после того, как к нам перевели Юлию, все такими же нервные стали. Тут, короче, такая история, у нас была в сети раньше служба контроля качества: пять или шесть человек, которые постоянно по всем ресторанам ездили и всё проверяли. Вот буквально всё: холодильники, маркировки, чистоту, документы, даже могли посмотреть, в каком у тебя состоянии ногти. И чуть что не так — сразу штраф, а то и увольнение. А тут когда кризис придавил, у нас два ресторана закрыли и службу эту расформировали, остался один их бывший начальник-грек, теперь он только ездит…

— А Юля-то тут причём? — перебил я бармена.

— Ну она как раз в этой службе контроля качества раньше работала,— продолжил Саня.— Короче, она в санэпидемстанции раньше работала, а потом в ресторан перешла. Самая въедливая была в этой службе — злая как собака. Короче, когда это подразделение сократили, ей предложили: или уволиться, или в админы пойти. Вот она и пошла, теперь вот нас заёбывает, два через два. По старой привычке. Когда Маринкина смена, вообще всё нормально, а вот с Юлей булки не разжимай.

— Понял, учту.

    Мы взяли в холодильнике с десяток лимонов, три апельсина, пару лаймов и пучок мяты. Потом взвесили всё на весах в заготовочном цехе, и Саша тщательно всё записал в маленькую тетрадочку, пока я продолжал осматривать кухню.

— А за той дверью что? — поинтересовался я, указывая в конец кухонного коридора.

— Там заготовочный цех сушистов,— пояснил бармен.— Они там свой рис варят, креветки всякие и прочую лабуду. Там же и раскладывают всё размораживаться. Ну и отсиживаются втихаря, когда работы нет. Там под столом даже лежак секретный оборудован, его в камеры не видно.

— Хорошо устроились! — вздохнул я.

— Элита, у них зарплата больше всех,— продолжил Саня.— Нам туда ходу нет, за льдом разве что. У них там стоит дополнительный льдогенератор, для собственных нужд. Ну а если с нашим что-нибудь случится, мы туда бегаем.

    Мы надели висевшие в коридоре халаты и зашли на кухню. Саша резво нарезал лимоны пополам и принялся делать сок в промышленной соковыжималке-фрешнице. Пока мы ходили, к голосистой Дарье присоединилась вторая повариха, помоложе и посимпатичнее. К сожалению, познакомиться нам не удалось, на кухне уже вовсю кипела работа. Поварихи метались между плитой и конвектоматом, гремели большими кастрюлями, отрывисто перекрикивались и не обращали на нас никакого внимания.

— А шеф-повар тут кто? — поинтересовался я, наблюдая, как наставник переливает фреш в кухонную пластиковую бутылку с острым носиком.

— Нету постоянного, он приходящий, один на пять-шесть ресторанов,— с трудом перекрикивая кухонный шум, сообщил бармен.— Они и так всё знают, шеф нужен только при проработках нового меню; как и бренд-бармен, в общем-то.

— А бренд-бармен с проверкой часто заезжает? — спросил я, когда мы вышли в коридор.

— Не-а, на моей памяти ни разу не был,— пожал плечами Саша.— У нас проработки по-другому происходят; узнаешь, когда время придёт.

    Мы вернулись на бар и обнаружили, что из принтера уже вылезла парочка чеков. Саша взял их и протянул мне:

— Вот смотри: тут написана позиция и количество. Ниже место для комментария, если гость захотел чего-нибудь эдакого. Например, в чай попросил мяты добавить или нечто в том же духе. Тут у нас что?

— Два капучино.

— Ну вот, короче, есть у нас такая замечательная штука, как раскладка по бару,— сказал наставник и вытащил с полки тощую канцелярскую папку с файлами,— тут прямо распечатано, чего и сколько класть и как именно напиток готовить. Типа техкарты у поваров, только проще и короче. Тут всё сказано, даже в какой посуде подавать. Давай ищи капучино.

    Я быстро пролистал распечатки и нашел искомый рецепт:

Ингредиенты:

Эспрессо 40 мл, Молоко 170 мл

Процедура:

Приготовить Эспрессо, влить взбитое молоко в Эспрессо.

Стакан:

Чашка и Блюдце для Американо/Капучино, Ложка

Украшение:

нет

    На вид все было действительно предельно просто. Я оглянул стол, схватил стоявший на коврике мерный стакан и полез в холодильник.

— Стой-стой, не так быстро! — воскликнул Саша,— Не торопись. Ты сколько молока лить собрался?

— Как в раскладке написано — сто семьдесят миллилитров.

— А ты объём чашки смотрел? Куда ты пену взбитую денешь, а? — с усмешкой спросил бармен.— Если ты как по раскладке молока бухнешь, у тебя кофе с молоком получится, а не капучино. Разницу понял?

— Не, не понял.

— Короче, в капучино главное — взбитая молочная пена. А она тоже занимает объём. По факту мы льём миллилитров сто, а то и вообще девяносто. А когда молоко взобьётся, остальной объём чашки заполнит пена. Понял? Оно так по рецепту и должно быть, просто в закладку записано больше, для учёта бухгалтерского. Чтобы недостачи не было. Короче, не все раскладки надо дословно воплощать, некоторые цифры вообще для галочки.

— Ну покажи тогда, как правильно,— возмутился я.— И галочки эти самые в раскладке поставь, чтобы понятно было, где дословно рецептуру соблюдать, а где не очень.

— Смотри: берёшь этот маленький кофейничек,— он, кстати, питчер называется, и как раз на одну чашку. Наливаешь молока чуть больше половины — до отметки, где носик начинается. Это как раз примерно сотка, проверенно уже. Дальше опускаешь капучинатор кофе-машины, он по-другому называется пароотвод, в молоко, не до донышка, а так посередине. И открываешь вентиль. Пар проходит через молоко, нагревает его и взбивает пену. На всё про всё — минута где-то, смотри: раз — и всё!

    У бармена всё получилось действительно быстро и ловко. Молоко в кофейничке вздыбилось и быстро заполнило питчер до краёв густой молочной пеной. Саша зарядил капсулу и подставил чашку, чтобы приготовить эспрессо, а сам тем временем взял чистую тряпочку и тщательно протёр пароотвод.

— Ветошь отдельная для капучинатора, протирать надо сразу, а то присохнет,— пояснил наставник.— И продувать паром, чтобы дырочки не забивались, а то их прочищать — отдельный геморрой.

    Он лихо крутанул вентиль, и из наконечника капучинатора вырвались две струи пара с брызгами кипятка. Бармен ещё раз протёр тряпочкой пароотвод и, взяв чашку с готовым эспрессо, вылил в неё взбитое молоко. Получилась действительно полная чашка, да ещё и красивая пенная шапка сверху.

— Видишь? А это сто миллилитров всего. Налил бы сто семьдесят — тут бы уже весь стол и пол были в молоке,— с усмешкой произнёс бармен.— Вся работа и состоит из таких мелких тонкостей.— Давай пробуй, теперь твоя очередь.

    Восхищённый ловкостью наставника и вдохновлённый только что сообщёнными секретами мастерства, я взялся за питчер и, аккуратно вымыв его в раковине, наполнил молоком. Потом обернулся к кофе-машине. Повторяя все действия Саши, я аккуратно опустил носик пароотвода в молоко, крутанул вентиль и внимательно уставился на белую жидкость. Молоко забурлило, но в течение нескольких секунд ничего не происходило…

— Здрасьте! — неожиданно звонко гаркнул какой-то здоровенный мужик в очках, выныривая в узкое пространство бара из-под стойки.— Как ситуация на фронтах?

    От неожиданности я отвлёкся и повернул голову в сторону неожиданно появившегося посетителя. Молоко тут же, словно только этого и ждало, ринулось вверх, как гейзер выплеснулось из питчера, ошпарило мне руку и пролилось на пол.

— Ай сука, бля!!! — заорал я, выронил питчер на пол и, неловко взмахнув рукой, отправил на пол и чашку с эспрессо, которую Саша включил готовиться на кофе-машине.

— Ситуация непростая…— хмуро произнёс пришелец, глядя на свои штаны, густо забрызганные кофе.

— Бля, больно как! Ай, бля!..— бормотал я, поспешно засовывая обожжённую кисть под струю холодной воды.

— Что случилось? Что за мат в зале? — гневно спросила подскочившая к бару Юлия.— Это что вообще за бардак?

— У юнги молоко убежало,— невозмутимо ответил Саня.— Минус одна чашка, запиши на мой счёт. Ерунда, дело житейское.

— Простите, не хотел ругаться, просто руку сильно обжёг, вот и вырвалось.

— Пошли в кабинет, я тебе обработаю ожог,— быстро сказала Юлия.— Саша, попроси тётю Розу прибраться.

— Ха! В общем, весело тут у вас,— ухмыльнулся пришелец, продвигаясь на половину сушистов.— Здороваться не будем, вернёшься — потом познакомишься.

— Работай давай, барин,— пробурчал Саша, пожимая пришельцу руку.— У тебя заказы вон уже гирляндой висят, а ты где-то шоблаешься.

— Кто понял жизнь, тот не спешит,— усмехнулся здоровенный очкарик.— Служенье муз чего-то там не терпит.

— Служенье муз не терпит суеты, прекрасное должно быть величаво! — произнесла Юлия, а затем снова повернулась ко мне.— Кирилл, ты идёшь или так и будешь стоять столбом?

    Я поспешно кивнул и полез под стойку, аккуратно переступая через кофейно-молочную лужу. Админ уже поспешила в свой кабинет и, когда я вошёл, копалась в аптечке в поисках нужного препарата.

— Вот блин, все поистратили, а восполнять аптечку никто и не чешется,— недовольно сказала она.— Давай сюда руку, посмотрим, что с тобой. Не бойся, я врач по образованию, всё сделаю в лучшем виде.

    Она внимательно осмотрела мою покрасневшую кисть, затем взяла какой-то крем и тщательно обработала повреждение.

— К продуктам пока не лезь, пусть лучше впитается,— строго распорядилась Юлия.— И вообще: будь, пожалуйста, аккуратней. Ресторан — очень травмоопасное место, можно легко что-нибудь разбить и порезаться, на плитке поскользнутся; ножи острые. У вас там на баре у сушистов стоит гриль-саламандер, очень пожароопасная штука. Будь, пожалуйста, внимательнее, нам тут производственные травмы совсем не нужны.

— Да я не специально, просто меня этот мужик отвлёк, сушист он, кажется. Зашёл на бар неожиданно, вот так и получилось,— попытался оправдаться я.— Вообще я очень аккуратный, это случайность просто.

— Хорошо, хорошо, я верю,— улыбнулась администратор.— Просто будь аккуратнее. Тут, понимаешь, какая штука: ты у нас пока не оформлен, я тебя не могу вписать в журнал по технике безопасности. В общем, если с тобой что-то случится, ты вроде как гость, со всеми вытекающими.

— Ого, это как? — удивился я.

— Ну пока тебя на работу не взяли, ты не можешь оформиться по производственной травме,— терпеливо объясняла Юлия.— Но если ты сейчас напишешь на нас жалобу, первой пострадаю прежде всего я, останусь без работы, буду оштрафована, а то, может, и ещё того хуже. Поэтому, пожалуйста, чисто по-человечески: будь внимательнее, от твоей неаккуратности не только ты сам можешь пострадать, но и многие окружающие.

    Она внимательно посмотрела мне в глаза и как-то искренне, чуть смущённо улыбнулась. Я почувствовал некоторую симпатию к этой молодой женщине, несмотря на предостережение Саши, и тут же спросил:

— А почему ты работаешь администратором в ресторане, если есть у тебя диплом врача?

— Это долгая история, сейчас рассказывать некогда,— чуть покраснев, ответила Юлия.— Можно сказать, что эта работа мне больше по душе, в некотором роде мне нравится работать с людьми, но врач — это слишком страшно и ответственно для меня. А тут работа чем-то похожа, но всё таки попроще, поэтому тружусь тут.

— А до этого все же пробовала врачом поработать? — продолжил допрашивать я.

— Сейчас мне некогда разговаривать, у меня много дел,— резко сменила тон Юлия.— Ты тоже сюда пришёл стажироваться, а не беседы вести. Иди на бар и учись хорошо, иначе я буду вынуждена сообщить бренд-бармену, что ты не годишься для этой работы.

Я почувствовал, что перегнул палку: администратор очень болезненно воспринимает вторжение в свою личную жизнь. Пробормотав извинения, я поспешил ретироваться. К моему возвращению возле бара уже стояла могучая Вероника и о чём-то весело болтала с сушистом.

— Ой, уже вернулся? — воскликнула она.— Как твоя рука? Сильно болит?

— Нет, не очень; так, небольшой ожог.

— Ой, со мной тоже такое было. Я в Турции работала, поскользнулась, упала и полный чайник кипятка на себя опрокинула,— воскликнула Вероника.— Такой ужас был, боль адская, грудь и живот потом волдырями пошли и кожа облазила. Неделю работать вообще не могла.

— Я бы на такое посмотрел,— усмехнулся сушист.— В рамках оказания первой помощи. Наверное когда все опухло, можно было хоть грудь разглядеть невооруженным взглядом.

— Ничего красивого, всё ужасно покраснело и кругом волдыри, кожа ведь нежная у меня,— продолжала жаловаться Вероника, пропустив обидную колкость мимо ушей.

— Хватит бухтеть, неси американо,— возмутился Саня, подвигая чашку по стойке.— Или ты ждёшь, пока остынет, чтобы сиськи свои не обжечь?

    Вероника недовольно фыркнула, подхватила чашку на поднос и, примостив рядом две тарелки с живописно расставленными роллами, поспешила прочь. Я пролез на бар и, повернувшись к сушисту, представился:

— Меня зовут Кирилл, я стажёр на баре, можно для краткости Кир обращаться. Извини, руку подать не могу.

— А я всё равно перчатки снимать не собирался, они в большом размере у нас страшный дефицит,— усмехнулся сушист.— Меня Андрей зовут, для краткости можешь Андрей Иванович обращаться, от тебя не убудет.