26. Тяжелый день
Юля скорчила недовольную гримасу, и я тут же поспешил перевести всё в шутку:
— Хочешь, и тебя до дома провожу, если тебе интересно послушать. Скучно же идти одной, да?
— На такси — не скучно,— ухмыльнулась Оксана.— Но если ты за меня заплатишь, то…
— Кирилл, я серьёзно: кому ты звонил? — строгим тоном спросила Юля.
— Одному старому приятелю, знатоку воровских понятий,— честно признался я.— Этот специалист всего за бутылку коньяка просто и доходчиво объяснил ребятам, что они кругом неправы, и в нашем районе им лучше по ночам не шалить.
— Ты связан с преступным миром? — настороженно спросила администратор.
— Конечно! Я же в России живу,— беззаботно ответил я.— У нас все умеют играть на балалайке, настраивать ядерные реакторы, танцевать с медведем и с рождения состоят в русской мафии. Ну только если в садике не завербуют в КГБ.
Юля нахмурилась ещё сильнее, и тогда я пояснил:
— Да он просто живёт в моём подъезде этажом ниже. Я ещё со школы знал, что он — знатный специалист по всяким тёркам, ну вот и позвонил. Не бойся, последствий никаких не будет; он даже не знает, в каком ресторане я работаю. Отнесу ему завтра пузырь коньяка за труды, и всех делов!..
— Большое спасибо! — неожиданно воскликнула Юля.— Прости, что так резко отреагировала, просто сдают нервы. Столько всего навалилось!.. Оксана, пошли кассу сводить, у меня опять наличка с безналом не сходится, я уже устала проверять. Просто проклятье какое-то, сил никаких нет!
— Давай ты распечатаешь отчёт из кипера, я буду диктовать. А ты — с системой сверяться,— сочувственно улыбаясь, предложила Оксана.
— Хорошо! — согласилась администратор, и они поспешили к терминалу.
Я не стал вникать в бухгалтерские тонкости и направился за стойку, чтобы после всех переживаний попросить у Лехи какой-нибудь ролл для позднего ужина. Сушист предложил мне не оставаться в долгу и затребовал себе пива. Юля уже явно была слишком занята, чтобы придираться, и я не стал жмотничать — от души налил Лёхе сразу два бокала разных сортов.
Разумеется, Юля не согласилась, чтобы я провожал её до дому. Улучив момент, она прямо сказала об этом, заодно намекнув, что говорить при Оксане было крайне неосмотрительно. Я расстроился, но потом подумал, что завтра — опять долгий рабочий день, а лечь спать даже на несколько минут раньше — само по себе очень ценно.
По дороге домой я вообще раздражённо размышлял о том, чтобы бросить затею мутить с Юлей. С одной стороны, конечно, и прикольно, и важно для левака. С другой стороны, я всё равно не собирался долго задерживаться в «Дине», так что стоило ли тратить время и нервы на всю эту волокиту?.. Была бы Юля прямо неземной красавицей, а так… Примерно с такими мыслями я и завалился спать. В итоге проспал бы на работу, если бы утром меня не разбудил звонок Деда Васи, спешившего напомнить, что за мной числится должок.
— Ща, старый, не дрейфь! Всё будет,— пробормотал я в трубку, с ужасом глядя на стенные часы. Сбегать в магазин я не успевал, пришлось совершить налет на гостевой запас родителей и позаимстововать бутылку оттуда.
На работу я всё-таки опоздал и пришел в ресторан буквально за пару минут до открытия. Весь коллектив уже был активно занят делами, и от гнева Юли меня спасло только прибытие партии пива. Не переодеваясь, тут же бросился помогать разгружать кеги, и администратор, бросив на меня гневный взгляд, отправилась заниматься своими делами. Я быстренько раскидался с поставкой, наскоро подмахнул водиле документы, потом быстренько переоделся и заскочил к Юле в кабинет — отдать накладные.
— Привет, ты чего опаздываешь? — уже заметно спокойнее спросила она.
— Доброе утро! — улыбнулся я.— Просто с вечера много про тебя думал, заснуть не мог, вот в итоге и проспал.
— Иди работай! Я сейчас приду твои запасы проверю и заодно — сроки годности,— нахмурилась Юля.— У нас в связи с грядущей сменой меню в понедельник — внеплановая инвентаризация, но я хочу сама всё перепроверить, чтобы не беспокоиться. Ну хотя бы на складе чтобы всё в порядке было, а с баром — уже потом…
Я похолодел. Андрей с Мариной вроде выправили ситуацию, но это было в воскресенье, а я даже не проверял, как обстоят дела на текущий момент. И тем более мне не известно, всё ли из недостающего они привезли. Расчёт был прикрыть только явные нехватки, они вряд ли пересчитывали всё до мелочей.
Я поспешил на бар и застал там Андрея, который, не дожидаясь нового меню, решил устроить свою локальную генеральную уборку.
— Салют, о могучий самурай! — воскликнул я, выныривая из-под стойки.— Слышал? — Юля собралась нам сейчас инвентаризацию внеплановую замутить. Ну по бару то есть, во всяком случае. Я тут подумал, может как-то это…
— Не дрейфь! Я сейчас Маринке отпишу, она сумеет её переубедить,— спокойно ответил Андрей.— И да, я скорее — ронин.
— Что уронил? — переспросил я.
— Ронин, ну то есть самурай без господина,— спокойно пояснил Андрей.— Самурай обязан во всём следовать за господином, а раз у меня господина нет, тогда получается, что я — ронин.
— Ну я в это японскую херобору как-то не вникал. Из реально крутых вещей только хентай смотрел. Если в сюжет не вникать — ничего так, а если вникать — вообще ёбнуться можно.
— Как у вас тут вчера? Я смотрю, начинки не разошлись. Что, заказов мало было? — угрюмо спросил сушист.
— Ну так… не то что бы мало, просто парочек приходило мало, и суши не в ходу. Компашки были, но таки по пицце больше. Ну и часть народа,— те, что просто бухнуть,— вообще заказывали какие-нибудь чесночные гренки, либо вообще ничего.
— Ты с Юлей за наши дела не говорил? — осторожно поинтересовался Андрей.
— Да как-то пока не получается,— пожал плечами я.— Но сейчас, с этим новым меню и кипишем, всё равно не полевачишь особо, вот я не и хочу на неё давить. А у тебя с Женей как, срослось?
— Да, с Женей договорился,— негромко ответил сушист.— Она будет с нами… ну не знаю, насколько участвовать… но, во всяком случае, не мешать.
— Ого! Богатая девушка, да? — удивился я.— Ей, получается, деньги не нужны? Как там у тебя, кстати, с остальным, смог её отшпилить?
Андрей оторвался от вытирания лотка и посмотрел на меня перцово-кайенским взглядом, а потом укоризненно произнёс:
— Невежливо обсуждать личную жизнь,— особенно поведение девушек, у них за спиной.
От неожиданности я чуть не разгрохал кофейную чашку, которую в эту минуту собирался поставить на кофе-машину. Совладав с собой, я улыбнулся и спросил:
— Ого! Граф, какой благородный ответ! Не изволите ли меня за дерзость на дуэль вызвать?
— Могу грубо сказать: завали ебало и не суй свой нос в чужой вопрос! — недовольно рыкнул сушист.— Так понятнее?
Я подумал, что Женя мало того что ему не дала, так ещё и сумела как-то обстебать все его поползновения, и теперь Андрей, похоже, опасался, что о его позоре станет известно в коллективе. Я благоразумно решил действительно не лезть не в свое дело, но любопытство всё-таки распирало, и я осторожно поинтересовался:
— А у неё можно подробности спросить?
— Можно,— с неожиданной улыбкой отозвался Андрей.— Она, я думаю, тебе сразу по морде даст, без всяких предупреждений. Удар у неё хороший, я уже проверял.
Появление на баре Юли не позволило мне выяснить, каким образом Андрей сумел испытать на себе силу удара Жени, но это было не столь важно. Меня куда больше беспокоила грядущая инвентаризация. В это посещение Юлия ограничилась проверками сроков годности и поругала меня за недостаточную чистоту внутренних стенок холодильника, залапанную кофе-машину и ещё наговорила кучу незначительных замечаний, словно старательно выискивала, к чему бы придраться. Я, не перебивая, слушал, монотонно кивая и иногда говоря:
— Сейчас всё уберу… сейчас дотру… проспал… просто с утра не успел.
— Кир, пожалуйста, будь серьёзнее! — сказала напоследок Юля.— Вон бери пример с Андрея: он уборку без моих замечаний затеял.
— Я-то в замечаниях не слишком нуждаюсь, а вот за моим сменщиком тебе бы не мешало получше следить,— пробурчал Андрей недовольным тоном.— Иначе он не оставил бы такой срач, что я рабочий день прямо с уборки начал.
Юля ничего не ответила и поспешно покинула бар. Мы занялись текущими заказами, благо работа шла несколько оживленнее, чем вчера, и сидеть без дела не приходилось. Управляющего в ресторане не было, Юлия была поглощена вознёй на складе, так что работали мы относительно спокойно, вот только практически не разговаривали между собой. Андрей выглядел каким-то угрюмым, наверняка после свидания с Женей, а меня разбирало любопытство: очень хотелось узнать, что же такого между ними произошло?..
Была слабая надежда, что прямолинейная и искренняя Женя что-нибудь расскажет со своей стороны, но, к моему большому разочарованию, почти сразу после её появления в зале распахнулась входная дверь, и в ресторан вошёл Исакидис.
— Во, бля! — раздражённо выдохнул Андрей.— Только этого пидора нам не хватало! За одну неделю уже второй раз.
Исакидис не стал располагаться в зале и сразу ринулся в кабинет администратора. Я подумал, что у нас всё плохо, приятный бизнес накрылся, и сейчас всех будут вызывать по одному для увольнения, но, как нам донесла Вероника, проверяющий нацепил белый халат и одноразовую шапочку-гандонку и отправился на кухню с тотальной проверкой. Узнав об этом, Андрей заметно занервничал и сказал мне:
— Давай, Кирюха, с полчасика у тебя есть! Ну-ка быстренько перепроверь всё. И не только холодильник со сроками годности: ещё сертификаты на бухло, удостоверения качества и безопасности. Ну чтобы, короче, всё было чин-чинарём, и этому пидору не к чему было приебаться.
Я кивнул и поспешил выполнить распоряжение главаря пиратской команды. Слава богу, Саня не терял времени зря, и все бумажки были тщательно разложены по файликам и подшиты в папки, которых на баре хранилось аж целых пять штук. Я в самом начале попытался было с этим разобраться, но потом забил на это дело, предоставив Сане самостоятельно разбираться как с заказами, так и со входящими документами. Было немного странно, почему бумажной волокитой не занимаются администраторы, ведь на баре и без того хватает работы. Я как-то недавно спросил у напарника по телефону, но он только буркнул в ответ:
— Вот возьмут тебя за жопу, тогда и узнаешь, почему все бумажки нужно самому контролировать!..
Тем временем сам Андрей подхватил пустую ёмкость для риса и отправился в заготовочный цех — на разведку, чтобы выяснить, чем нам грозит попавший в ту же воронку снаряд. Он вернулся минут через пятнадцать и произнёс более спокойным тоном:
— Количество не считает, запасы не перевешивает. А вот за чистоту трахает мозг от и до. По телевизору проверяет Елена Летучая, а у нас завелась гадина ползучая! Реально,— как ящерица, по полу на карачках лазил. И под холодильники заглядывал, и за печки, и за вытяжки, и вообще везде. Сейчас ждёт заказов, чтобы проверить лишний раз, не отклоняются ли от раскладки,— той, что в технологичках. Ты давай тоже внимательно повтори: зуб даю — он и тебя захочет проверить, тебя ж в понедельник не было.
Я кивнул и занялся подготовкой. В прошлый раз Ишакидис придрался к количеству зефиринок в какао, теперь было не понятно, чего ещё ожидать. На всякий случай перечитал, что в глинтвейн кладётся пять штучек гвоздики и по одной бадьяна с корицей, прошёлся и по остальным количественным показателям, которые легко было проверить. Цифры вроде бы несложные, но легко перепутать, особенно в чаях, куда по раскладке идёт два слайса апельсина, а куда — три. В обычной ситуации я сильно не заморачивался и клал везде по два слайса. И мне без заморочек, и недостача меньше будет потом. На вкус это критически не влияло, в чае всё равно хорошо чувствовался апельсин, а вот сколько его там должно было быть — это уж не столь важно.
Но вот Исакидис как раз знал точно, и мне очень не хотелось попадаться на какой-нибудь глупости. Ожидание было очень томительным: лучше бы этот лысый хрен побыстрее закончил копошиться в ресторане и свалил, но, к сожалению, он никуда не торопился.
На баре уже не слишком белоснежный грек появился примерно через час. Его сопровождала Юля, на которую просто было страшно смотреть. Она как будто ещё сильнее похудела и выглядела очень бледной. Проверяющий принялся шарить по всем запасам, заглядывать на полки и в шкафчики, в холодильники и даже за кеги под стойкой. И если видимые поверхности я успел тщательно протереть, то в углу за пивным охладителем, разумеется, обнаружилась грязь: мне и в голову бы не пришло так раскорячиться, чтобы просунуть руку туда. А вот Исакидису — вполне. Он достал испачканную ладонь и стал брезгливо стаскивать резиновую перчатку, пару раз,— явно специально,— задев пальцами рукав Юлиной блузки и оставив серые следы. В его движениях было явно что-то от телевизионной «Ревизорро», что вместе с перепачканным халатом делало его похожим на потёртого жизнью пидора-проктолога.
— Везде, Юлечка, та же история!— презрительно процедил он.— Вы совершенно не можете руководить персоналом!
Юля опустила глаза и ничего не сказала, но я успел заметить, как дрогнули её губы. У меня появилось острое желание приложить мудака по затылку бутылкой мятного сиропа, чтобы она разлетелась, и кровь смешалась с зелёной жижей, какая и должна течь по венам у такого упыря. Андрей, похоже, тоже думал о чём-то таком — он торопливо отложил огромный нож и теперь массировал левую кисть, словно та затекла от монотонной работы.
Исакидис переключился на него, но вот обнаружить явные следы грязи на половине сушиста не удалось, тогда проверяющий стал придираться к качеству ингредиентов для роллов. Разумеется, ничего хоть сколь-нибудь несвежего и в помине не было, тогда грек объявил, что угорь нарезан неправильно, и кусочки по весу меньше, чем должны быть в раскладке.
— Так ты ж не знаешь, сколько я кусочков положу, чего говоришь? — хмыкнул Андрей.— К развесовке докапывайся в готовом блюде, а куски в лотках буду держать, какие мне удобно.
Исакидис не рискнул с ним спорить, а только буркнул что-то неразборчивое, бросил презрительный взгляд на Юлю, а потом принялся раскладывать кусочки угря на весах, фотографируя их так, чтобы были видны цифры на экране. Когда процедура была закончена, проверяющий, ни слова не говоря, удалился, и я было вздохнул с облегчением, но тут он явился вновь, уже без халата, и демонстративно уселся напротив бара. От подошедшей Юли он потребовал позвать Женю и продолжил измываться теперь над ней, попутно делая заказы. К моей радости, на баре он заказал только тропический чай, а вот в части суши список оказался более обширным.
— Ща весы возьмёт и будет каждую рисинку перевешивать, подлюка!..— процедил сквозь зубы Андрей.— Ну ничего, ща поглядим, кто кого!
Делая чай, я подумал, что, наверное, косвенно виновен в такой ожесточённой проверке, уже третьей за последнее время. Скорее всего, Исакидис, зря съездив на другой конец города, догадался, что негативный отзыв появился так вовремя совсем не случайно. Вычислить меня он не мог, вот теперь и отыгрывался сразу на всём коллективе, но больше всех явно доставалось Юле.
Когда мой тропический чай был готов, он долго и придирчиво рассматривал его на просвет. Прежде чем отдать заказ, я трижды всё перепроверил, все количественные показатели были строго по раскладке, но, может, он собрался придраться к тому, что апельсин был слишком толсто нарезан?
Вместо этого Исакидис вдруг встал из-за стола и с чайничком в руках шагнул к бару.
— А ну-ка налей мне в рюмку лимонный сок, которым ты работаешь! — бесцеремонно распорядился он.
Я послушно выполнил приказ. Проверяющий взял рюмку, приблизил к чайнику и долго рассматривал на просвет, а затем поставил на стойку и стал фотографировать.
— Что-то не так? — встревоженно спросила Юля, явно уставшая от бесконечных замечаний.
— Бармен к работе относится халатно,— сухо сказал Исакидис.— Лимонный фреш плохо отфильтрован, в результате чай испорчен. Оштрафуйте его на стоимость чая, я завтра проверю в офисе. И почему пиццеты так долго не несут?
Желание от души съездить проверяющему в морду возникло с новой силой. Лимонный фреш я сделал вчера вечером, а фильтровать его вовсе и не нужно было, ситечко находится в самой соковыжималке, и вообще не понятно, что он такого порченого сумел разглядеть в соке и в чае. Я с трудом сдержался, чтобы ничего не сказать, успокоив себя той мыслью, что если сейчас затеять спор, то Исакидис у нас задержится, и всем будет только хуже.
К сожалению, я ошибся. Вредный грек вообще не думал никуда уходить. Когда принесли все его заказы, он немного попробовал, высказал кучу замечаний по каждому и тут же отдал блюда назад. Потом потребовал ещё кофе, да так и остался сидеть в зале, придирчиво и внимательно наблюдая за работой всего коллектива. Время от времени он вскакивал и подбегал к нашей стойке, чтобы проследить, как мы работаем, и даже сфотографировать процесс. Остальные сотрудники тоже не оставались без внимания, Исакидис то и дело прохаживался по ресторану, слушая, как Женя и Вероника общаются с гостями. Про кухню он тоже не забывал, бегал туда несколько раз, правда, уже не утруждаясь надевать основательно испачканный халат.
Работа превратилась в совершеннейшую пытку. Невозможно было ни присесть, ни выпить глоток воды, ни даже глянуть в телефоне, который час. Все блюда и напитки делались очень тщательно, чтобы не усугублять штрафы. В итоге даже при небольшом количестве гостей возникали заминки и задержки, о которых Исакидис тоже делал пометки в своем телефоне. Теперь я в полной мере осознал, почему в барменском чате его поминали такими нехорошими словами. Просто редкостный мудила! — в русском мате нет таких слов, чтобы его обругать как следует.
Радовало только, что больше он не отваживался на общение со мной или с Андреем, а предпочитал старательно и планомерно доставать Юлю, которая уже сутулилась и вопросительным знаком сжималась под тяжестью его замечаний.
Наконец ровно в полночь Исакидис нас покинул, забыв, словно Золушка, вместо туфельки свой грязный белый халат. Все, кроме Юли, вздохнули с облегчением, но обсуждать ситуацию сил ни у кого не было, все молча расселись кто куда смог, а администратор поспешила в кабинет — оформлять накопившиеся за день бумаги, которые забросила из-за Исакидиса. Вероника тут же засобиралась домой; она и так работала с открытия, и уже изрядно задержалась. И вот теперь, ближе к часу ночи, мы остались в зале втроём, не считая влюблённой парочки, ворковавшей о чём-то в углу возле аквариума.
Я надеялся, что Андрей и Женя о чем-нибудь заговорят и тем самым приоткроют завесу тайны над их свиданием, но они оба хранили усталое молчание. Предложил Жене что-нибудь выпить, но она отказалась вялым жестом руки. Андрей тоже отрицательно покачал головой и процедил:
— Ещё, не дай бог, вернется этот упырок. Мало ли! — может, он халат не просто так забыл.
Оставшиеся минуты до закрытия тянулись мучительно медленно. Андрей принялся тщательно всё убирать и мыть, и мы с Женей неохотно последовали его примеру. Последние гости покинули ресторан в полвторого, и когда до закрытия уже оставалось минут пять, Женя наконец произнесла:
— Андрей, мы, кажется, не договорили тогда. Может быть, ты меня подвезёшь, и мы закончим по дороге?
Сушист замер, с минуту молча размышлял, а потом произнёс усталым голосом:
— Ладно, давай!.. Я сейчас только на разговоры способен; думаю, ничего страшного не будет. Кир, извини!.. Сегодня давай своим ходом, а то…
— Да вообще не вопрос,— перебил я его.— Нет проблем, я всё понимаю. Можешь идти, я сейчас тут дверцу дотру и мусор вынесу — и твой, и свой.
— Спасибо! — кивнул Андрей с благодарностью.— Спокойной ночи!
— Будь осторожен,— добавила Женя, двинувшись вслед за ним.— И пока!
Я не хотел толкаться с ними в раздевалке и решил чуток повременить, тем более что решил оставить бар как можно более чистым. Игорь Игоревич наверняка получит завтра разгромный отчёт Исакидиса и, чего доброго, решит проверить с утра, в каком состоянии бар; может, я одним штрафом за чай не отделаюсь, а жизнь только начала налаживаться!..
Закончив отмывать дверцу холодильника, я потянулся к ведру за мусорным пакетом, но неожиданно поскользнулся и больно стукнулся коленкой об стоящий под стойкой пивной охладитель. Только теперь обратил внимание, что на полу стала образовываться неизвестно откуда взявшаяся небольшая лужа. Я присел под стойку на корточки и принялся, подсвечивая телефоном, искать, откуда течёт вода. К своему ужасу, быстро понял, что это не вода, а пиво, но вот откуда — совершенно не понятно. Рукой с телефоном полез в переплетение шлангов, что-то там задел, и из-под стойки мне в лицо брызнула такая бодрая струя пива, словно я занял второе место на гонках «Формулы-1». Разбираться, что произошло, сил совершенно не было. Я уронил телефон и с трудом дотянулся до вентиля на баллоне с углекислым газом. Напор пива тут же спал, но я поспешно отсоединил от системы все три кеги, решив ничего не трогать и вызвать ремонтников. Говорят, что разливное оборудование стоит под восемьдесят тысяч; ещё, не дай бог, повесят на меня стоимость его ремонта, будет вообще швах!..
Я с трудом поднялся с пола и принялся вытирать себя и телефон бумажным полотенцем, потратив на это чуть не полрулона. Только после этого решился рассказать обо всем Юле в надежде, что она вызовет ремонтников и прикроет меня перед управляющим.
Когда я вошёл в кабинет, Юля сидела на стуле, скинув туфли и поджав под себя ноги в знакомых серых носках. Лицо её выглядело очень напряжённым. Левой рукой она прижимала мобильник к уху, а правой непроизвольно рисовала ромашки и восьмёрки на листе офисной бумаги, лежащем на столе. Телефонный разговор был явно очень тяжёлым и неприятным, губы администратора дрожали, лоб был сморщен, она явно силилась вставить хоть слово, но невидимый собеседник неумолимо давил на неё, заставляя молчать и слушать.
Юля заметила меня и помахала рукой с зажатой в ней шариковой ручкой, давая понять, что придётся подождать. Я хотел было выйти из кабинета, но потом передумал и остался в дверях, надеясь, что администратор так быстрее закончит разговор. Время шло к половине третьего ночи, остальные сотрудники уже ушли, и задерживаться ради приличий не было никакого смысла, тем более что проблема встала серьёзная.
Юля, заметив моё нетерпение, робко пыталась быстрее закончить разговор, но поздний собеседник никак не хотел её отпускать. Равномерные «да…», «конечно…», «я понимаю…»… Админ неуклюже поймала ногой одну балетку и поднялась со стула пытаясь нащупать вторую. Балансируя на одной ноге, в эту секунду она была так похожа на изящную белую цаплю, что я невольно улыбнулся.
— Всё! Всё, МА-ам, поздно, я больше не могу!.. Не могу, понимаешь, завтра поговорим, пока! — неожиданно резко воскликнула Юля и грохнула телефоном об стол, а затем обратилась ко мне: — Что ты хотел?
— Там это… система разлива навернулась, пиво из неё хлещет, надо ремонтников вызвать,— неуверенно забормотал я.— Я ничего не трогал, наверное, Иса…
— Да, бля!!! — неожиданно воскликнула Юля и, теряя равновесие, подалась вперёд.
Я инстинктивно выбросил перед собой руки и поймал лёгкое, почти невесомое тело, не давая админу упасть.
— Ы-ы-ы-и-и-и-и-ы-ы-ы! — завыла Юля, и из её глаз брызнули слёзы.
Я обнял её, удерживая на весу. Она рыдала, заикаясь, почти бесконтрольно взмахивала руками, попадая мне по груди, по рукам, по лицу.
— И-и-и-и-и… не могу! ы-и… не… ы-и-и-и… не могу!!!— выла Юля, прерывая сплошной поток вечной человеческой соли.
Я крепко обнял её, не давая махать руками, и, опустившись на стул, посадил себе на колени. Юля замерла, но продолжала плакать, бормоча что-то нечленораздельное. Обхватив кольцом рук, я прижимал её к себе, пытаясь успокоить. Чувствовал в худом тельце бешеный стук сердца и бормотал на ухо что-то успокаивающее.
«Она моя! — мелькнула шальная мысль.— В ресторане никого нет, она, бедненькая, сейчас на всё готова! — утешь, приласкай, и всё, бери тепленькой, будет в кайф!..».
