9. Порыв божественного ветра.

Дома выходные пролетели незаметно. Было много вопросов от родителей ‒ как устроился, что с учебой и вообще. Я рассказал, что квартира хорошая, что даже немного дешевле, чем рассчитывали, а это было немаловажно в те непростые времена. О соседстве с девушками решил пока деликатно умолчать, зато в подробностях рассказал о визитах в анатомичку, сложностях в учебе и завете Чапая обязательно купить четки и тренировать пальцы для будущих хирургических манипуляций. Отец выделил денег на эту важную покупку, и я приобрел на рынке белые четки из искусственного «кошачьего глаза». Дешевая нитка в первый же день перетерлась об острые края бусин, и я, немного повозившись, заменил ее на новую из искусственного шелка. Кроме того, взял дома свой старый магнитофон «Электроника» с одним, но довольно приличным динамиком и «не жующим» механизмом, что в те годы было очень ценным. В комплект к магнитофону добавил коллекцию альбомов группы «Крематорий», которой очень гордился, и несколько других кассет. Сумка вышла заметно тяжелее, чем в первый раз, но оно того стоило.

Возвращаться решил в понедельник на первом автобусе, отправлявшемся в пять тридцать утра. Это было, конечно, довольно муторно, но в университетском городке делать в воскресенье абсолютно нечего, и поэтому вечер дома выглядел куда предпочтительнее. Дом родителей находился неподалеку от автовокзала, и я, встав без пятнадцати пять, отправился туда пешком с тяжелой сумкой на плече. К моему удивлению, в столь ранний час я не был первым в очереди. Перед еще закрытым окошком кассы топтался тот самый высокий худой парень в камуфляже, который так ловко штурмовал автобус в субботу. Из багажа у него был тот же походный рюкзак, только заметно более плотно набитый. Когда касса открылась, мы молча купили билеты и, как нетрудно догадаться, оказались на соседних креслах в автобусе. Правда, мой сосед занимал кресло недолго и, как только автобус тронулся, уступил свое место одной из девушек, стоявших в плотно забитом проходе. Я почувствовал себя неловко, так как там теснилось еще несколько девушек, и решил последовать примеру «человека-сверла». Встав и рявкнув пионерское «садитесь, пожалуйста», я протиснулся в хвост «подвижного состава», радуясь тому, что засунул сумку в багажное отделение. Камуфляжный сосед стоял тут же и обратился ко мне то ли с вопросом, то ли с утверждением:

‒ Привет! Ты с ветфака...

‒ Ну да, а ты тоже?

‒ Да мы на лекции с тобой ходили, только я на задней парте сидел. Меня Антон зовут, можно Тоха. Какая группа?

‒ Ярослав, можно Ярик. Вроде шестая, я точно не помню.

‒ У меня четвертая. Ты расписание смотрел?

‒ Да как-то не успел, его в пятницу повесили?

‒ Нет, в субботу. Но я после пар сразу на автобус двинул и не пошел в главный корпус смотреть.

‒ Та же фигня, еле успел уехать.

На первой остановке при выезде из города в автобус влезло еще десятка полтора студентов. Комфорт резко снизился. Я стоял практически на одной ноге, нависая над проемом задней двери, а мой новый знакомый устроился чуть удобнее, прижатый к ряду кресел и едва не падая на колени симпатичной студентки.

‒ Вот надо было, как в Африке, поручни на крыше приварить и разрешить там ездить, ‒ вслух рассуждал Тоха. ‒ Что мы тут задыхаемся, как сельди в бочке, а так бы ехали на крыше с ветерком!

‒ Так холодно же и опасно! ‒ возмутился я.

‒ Тю! Да ничё не будет, ‒ уверенно возразил Тоха. ‒ Мне уж во всяком случае, я закаленный. И упасть риск невелик, этот сарай еле тащится.

В словах Антона был определенный резон: видавшая виды «Скания» катилась с заметным усилием и скрежетом, то ли от перегруза, то ли в целом от долгой и тяжелой жизни. Мы пытались коротать дорогу беседой, но в условиях шума толпы и грохота это довольно сложно, а уж когда водитель врубил в невидимых колонках ядреный шансон, беседа вообще потеряла всякий смысл. Похоже, магнитофон и колонки были единственной хорошо работавшей системой в автобусе. Поэтому истошное:

ЕДУ, МАМА, В МАГАДАН, ПОТОМУ ЧТО Я ЕБЛАН! ‒

неотвратимо сопровождало нас всю дорогу.

Автобус прибыл в поселок с опозданием, и до начала первой пары у меня оставались считанные минуты. Антон оказался в таком же положении. Как только водитель открыл багажный отсек, он быстро схватил рюкзак и пулей помчался в сторону общежития. Мне же пришлось бежать в противоположную сторону, на учхоз, чтобы оставить сумку и взять портфель. Навстречу мне попался Витька, который уже спешил на пары.

‒ Привет! Как ситуация на фронтах? ‒ поинтересовался я.

‒ Здорово! ‒ отозвался Витька. ‒ Да всё по-старому. Ты магнитофон взял?

‒ Да, и кассеты тоже. Как девчонки?

‒ А чё с ними будет-то? Ты поторапливайся, у тебя сейчас лекция по химии в третьей лекционке главного корпуса.

‒ Ого, ты что, мое расписание переписал? ‒ удивился я.

‒ Не твое, а твоего потока. И не переписал, а спросил у попутчицы. Вика, с твоего потока, такая в очках, симпатичная. Я из-за Ленки с ее сумкой на автобус опоздал, пришлось электричкой добираться. Но, вишь, как удачно вышло ‒ с Викой познакомился, ‒ похвастался Витька. ‒ Ладно, мне пора, давай.

Я поспешил в нашу халабуду, спешно бросил сумку и, закинув в портфель пару тетрадок и халат, поспешил на пары. Впереди, на дороге к учебным корпусам, я увидел Настю, одетую в легкое серое платье. Она тоже опаздывала и шла очень быстрым шагом. Я попытался ее догнать, но не успел, и она скрылась в главном корпусе прежде, чем я успел ее окликнуть.

Учебный день пролетел незаметно, я познакомился со своей группой, но наладить общение толком не получилось. Перемены были короткими, а аудитории разбросаны по разным корпусам на достаточно большом расстоянии. Каждый раз занятиям предшествовал тур ориентирования на местности в поисках той или иной аудитории. Времени на разговоры практически не оставалось, мы едва успевали перевести дыхание после забега и тут же приступали к занятиям. Только на обеде мне удалось немного поболтать с Юрой и Арсеном, когда мы на лавочке грызли позавчерашние рогалики, запивая кефиром. В теории можно было успеть за перерыв сбегать домой и нормально поесть, но после раннего подъема, тяжелой поездки и первых двух пар ‒ сил на это категорически не оставалось. Количество подаваемой информации казалось мне просто захлестывающим, вдобавок по тем предметах, что были ранее в школьном курсе, преподаватели устраивали контрольные на первом же практическом занятии. От этого возникло чувство постоянной неуверенности в себе, мысли о том, что я не понимаю и не знаю практически ничего.

Кое-как досидев оставшиеся две пары, я решил, что идти еще заниматься в анатомичку выше моих сил, и поспешил домой. На кухне Витька, неведомым образом освободившийся раньше, уже завершал сотворение макарон с тушенкой, и мы практически без разговоров сразу принялись за еду. Девочек дома не было, они появились все разом, только Лена где-то задерживалась.

‒ Привет! ‒ воскликнул Витька, отрываясь от сковороды с макаронами.

‒ Здравствуйте, ‒ присоединился я.

‒ Привет! ‒ улыбнулась Вера. – Что, кишку набиваете? Шевелите веслами, мы тоже жрать хотим.

Остальные девочки ограничились безликими «здрасьте» и исчезли в комнате. Мы быстро доели и поспешили к себе, столкнувшись в дверях с запоздавшей Леной. Мне показалось, она задержалась напротив Витьки на секунду дольше, словно собиралась что-то сказать, но потом только бросила «привет» и скользнула в комнату, не дожидаясь нашего ответа.

В тот вечер мы больше не появлялись на кухне, все больше и больше усиливая автономность нашего жилища. Литровая банка с кипятильником вполне заменяла чайник, пара пластиковых пятилитровок и тазик – умывальник. Не хватало только электроплитки, но эта проблема выглядела вполне решаемой. Витька весь вечер был неразговорчив, задумчиво слушал магнитофон, а перед сном принялся что-то писать на листах, вырванных из тетради. Я пытался учить анатомию, но латинские термины путались в голове, наползали друг на друга и ломались непредсказуемым образом, как льдины  на реке. Я забросил учебник и завалился спать.

Очарование первых дней на новом месте быстро сменилось унылой рутиной. Я механически ходил на пары и писал лекции. Появились первые домашние задания, и вечера оказались тоже плотно заняты учебой. Пару раз за неделю мы с Витькой сходили в анатомичку, чтобы выучить названия бугорков и гребней на разных костях. На удивление, людей на кафедре анатомии стало заметно меньше. Видимо, страх первых дней схлынул, а до сессии было еще далеко, вот народ и забросил это дело. Сидеть небольшой компанией в полутемном старинном здании, полном костей и трупов, было по-своему увлекательно, и мы валяли дурака, выкладывая пентаграммы из бычьих костей и черепов и занимаясь прочей ерундой. Один раз моя группа замутила вечеринку на природе, и я пошел за компанию со всеми, надеясь хоть как-то разнообразить унылые серые дни. Затея не увенчалась успехом. Мы сначала сидели и пили пиво, глядя на «инициативную группу» из Юры и Арсена, пытавшихся развести костер. Игорь, плотный бритоголовый парень, пытался раздавать им указания, остальные же ограничились сбором дров, а потом снова принялись за пиво. В тот момент, когда алкоголь начал действовать, а разговор немного оживился, на нас обрушился проливной дождь, превратив возвращение из рощи по размокшим тропинкам в серьезное испытание. Добравшись до общаги, мы поделили так и не поджаренные на костре сосиски и разбрелись сушиться по домам.
       После групповой вечеринки я закономерно простудился, сопли текли ручьем и портили и так не слишком радостное настроение. Из развлечений оставались компьютерные игры, но у Жорика учеба тоже не особенно ладилась, и тетя Галя регулярно отлучала сына от компьютера, так что это развлечение было доступно только накануне выходных.

Спасали книги. Прочитав «Тропик Рака», я одолжил у брата замечательный роман Пелевина «Чапаев и Пустота» и теперь погружался по вечерам в причудливую реальность мистической гражданской войны. Под влиянием книги все окружающее казалось сказочным сном, который продолжался изо дня в день, вместе с унылым осенним дождем. С девочками мы по-прежнему не общались, ограничиваясь краткими приветствиями во время вечерних встреч на кухне. По утрам мы там даже не появлялись, завтракая у себя во флигеле. Пару раз я встречал кого-то из соседок в университете между парами, но там мы тем более не разговаривали. Я думал, что и дальше будет продолжаться унылое и неспешное существование, где интенсивным было только количество получаемых по разным предметам заданий, лабораторных и рефератов. Но на исходе третьей недели учебы меня настигло пробуждение, оказавшееся неожиданным и очень болезненным.
       Все началось в пятницу утром, когда мы увидели Лену, отправлявшуюся на занятия с дорожной сумкой. Вероятно, она отпросилась с субботних пар, а может быть, решила просто их прогулять. Остальные девочки ездили домой на прошлые выходные, а в этот раз, похоже, собирались остаться на квартире. Вечером я хотел было пойти проведать Жорика и в очередной раз попытаться разыскать «убежище 13», но Витька сообщил за ужином во флигеле, что хозяева уехали к родственникам до понедельника:

‒ Тетя Галя заходила, пока тебя не было. Сказала, чтоб тут порядок был, и вообще.

‒ Лучше бы нам ключи оставила, ‒ посетовал я. – Мы б за домом присмотрели и в комп порубились заодно.

‒ Мечтать не вредно! – назидательно сказал Пират и неожиданно обернулся к окну.

От калитки к дому шли Вера с Васей и три безымянных гопника. С момента памятного похода в кино эта компания периодически появлялась здесь, парни куда-то водили девчонок, но ни разу не заходили в дом. Сейчас же все были нагружены пакетами и бутылками, и Вера гостеприимно жестикулировала, приглашая друзей войти.

‒ Пользуется, сучка, что хозяев дома нет, ‒ процедил сквозь зубы Витька. – Хорошо, успели жратву приготовить. Хер мы теперь туда попадем.

Пират оказался прав. Девчонки закрыли дверь, и на кухне зашумело веселье. Играла какая-то попсовая музыка, мелькали тени за занавесками, я замечал это, когда ходил по тропинке в туалет. Последний раз, когда уже стемнело, я, проходя мимо кухонного окна, внезапно остановился. Мне показалось, что я услышал сквозь тучное завывание «Иванушек Интернейшенел» какой-то странный вскрик. Я прислушался, но музыка стала заметно громче, и я ничего больше не услышал. Тревога овладела мной, захотелось срочно зайти на кухню. «За солью! ‒ подумал я. ‒ Живу на этой квартире, пользуюсь кухней, значит, могу просто зайти за солью», ‒ убеждал я сам себя, подойдя к двери. На магнитофоне закончилась песня, и я, отчетливо расслышав за дверью какой-то шум, решительно затарабанил кулаком в дверь.

‒ Кто там, бля? – рявкнул грубый голос.

‒ Соседи, на кухню надо, ‒ ответил я.

‒ Иди на хуй, ‒ коротко посоветовал неизвестный гость.

‒ Открывай, пидорас ёбаный, я тут живу!

В доме заиграла музыка, но через секунду меня чуть не откинуло к калитке внезапно открывшейся дверью. На пороге стоял Вася. При виде меня он презрительно скривился и произнес:

‒ Ты, чмо, бля, охуел совсем? А ну, свалил по-рыхлому, а то ща въебу.

Угроза не подействовала, я смотрел мимо него на картину, разворачивающуюся в этот момент на кухне. За столом с остатками ужина сидели два парня, к ним на колени примостились Света и Саша. Вера пьяно лыбилась из-за Васиной спины, а четвертый гопник стоял у стола и, обхватив сзади Настю, пытался запустить руку ей под водолазку. Настасья явно сопротивлялась и уронила со стола тарелку, вероятно, это ее крик я услышал у окна. Все это пронеслось перед глазами за долю секунды, которая понадобилась Васе, чтобы замахнуться. Я инстинктивно, как в школе, вжал голову в плечи, ожидая удара. И тут, неожиданно сам для себя, ударил первым. Не знаю, что на меня нашло, но я коротко, без замаха, ткнул кулаком в Васину морду. Кулак не попал в лицо, а угодил точно в кадык, бугай хрюкнул от неожиданности и схватился за горло. Его дружки, опрокидывая табуретки, повскакивали со своих мест, а первым ко мне бросился тот, который лапал Настю. Страх овладел мной, и я бросился через двор на улицу. Сердце бешено колотилось, я совсем не соображал, что делал. Добежав до калитки, уже схватился за ручку, когда сильный удар в спину буквально впечатал меня в створку. Влепившись лицом в металл, я машинально развернулся и тут же согнулся от мощного удара под дых. Следующий удар повалил меня на землю, я больно стукнулся затылком об асфальт, и последнее, что успел заметить, – летящую мне в лицо черно-белую подошву кроссовки…