• Мой аккаунт

  • Главная
  • Блог
  • Написать нам
  • Об авторе

  • Ночной режим: ВЫКЛ

8. Похмелье свободы

В молодости людям свойственно переоценивать свои силы. Мы с Витькой не стали исключением, и взятый с вечера литр самогона на двоих определенно был сильной переоценкой наших возможностей. Утро нового дня началось с истошного вопля тети Гали:

‒ Ах вы мудаки, бля! Охуели совсем? Ну-ка встали и убирать бегом, иначе сразу на хуй выселю!

Вычурные и многоэтажные матерные конструкции продолжали извергаться бесконечным потоком, но дополнительной информации не несли. Я с трудом открыл глаза и увидел, что лежу на кровати в одежде, в комнате страшный бардак, на «рабочем столе» видны остатки вчерашнего «праздничного ужина», а на пороге стоит тетя Галя и продолжает орать, гневно размахивая руками. Приподнявшись на локте, я увидел, что главной причиной ее гнева явились обильные рвотные массы, феерично разбрызганные по полу и кровати Витьки. Я оглядел свою одежду и убедился, что с украшением комнаты постарался мой сокамерник, но легче от этого не стало.

Сам Витька продолжал дрыхнуть, невзирая на громкие вопли хозяйки. Оскорбленная невниманием к своему выступлению, она исчерпала запас ругательств и перешла к активным действиям: схватила провинившегося за воротник футболки и, стряхнув с кровати, принялась чуть ли не тыкать носом в следы его вчерашней деятельности. Витька не сопротивлялся и мычал что-то невразумительное. Наконец, тетя Галя утомилась, отпустила его и предупредила:

‒ Так, мудилы, мне надо в райцентр смотаться. Вернусь часа через три. Если тут не будет идеального порядка ‒ собирайте вещи и уебывайте на хер!

Она вышла из флигеля, размашисто хлопнув дверью на прощанье. Витька, простояв полсекунды, рухнул обратно на кровать, а я, напротив, предпринял попытку подняться. Самочувствие было отвратительное, страшно болела голова, во рту отвратительная сухость, и вообще хотелось потерять сознание, чтобы все это закончилось.

‒ Ты как? ‒ еле ворочая языком, спросил Витька.

‒ Херово. Пить хочется.

‒ Мы, по ходу, на пары проспали?

‒ По ходу, да, ‒ согласился я.

‒ Сходи за водичкой, а? Не хочу в таком виде перед девчонками показываться.

‒ Они на парах должны быть, ‒ заметил я. ‒ Но схожу, конечно.

Не мудрствуя лукаво, я притащил с кухни полный чайник воды, и Пират припал к его носику, как только что откопанный Саид. Напившись, он снова рухнул на кровать и заговорил более осмысленно:

‒ На пары идти нет резона. Давай сейчас на уборку навалимся, а потом затеем большую стирку. Как раз до прихода девчонок управимся.

‒ Как блевать, так ты, а как стирать, так вдвоем, ‒ недовольно пробурчал я, оторвавшись от чайника. ‒ Ладно, давай начнем.

Мы посвятили наведению порядка и стирке большую часть дня. По-прежнему болела голова и настроение было более чем тоскливым. Спустя часа четыре явилась тетя Галя и, удовлетворенная качеством уборки, прочитала нам получасовую лекцию о моральном облике студента вообще и о вреде пьянства в частности. После ее ухода интенсивность работы резко снизилась, мы кое-как развесили белье и, затарившись в магазине тушенкой, принялись готовить макароны «по-флотски». Вскоре после того как мы расположились на кухне, стали возвращаться с занятий девочки. Первой пришла Лена, она молча проследовала в комнату, не ответив на наше приветствие, со своим обычным надменным видом. Когда за ней захлопнулась дверь, Витька смешно спародировал ее выражение лица и королевскую походку. Затем вернулись Света и Саша, они весело смеялись и что-то обсуждали, но, увидев нас, резко прервали разговор. На удивление, они словно скопировали холодное отчуждение Лены и, ответив на приветствие только коротким «здрасьте», ушли из кухни. Последней пришла Настя, она поздоровалась как обычно и даже слегка улыбнулась, но тоже сразу скрылась в комнате. Мы закончили готовить и пообедали в полном молчании. Состояние постепенно улучшилось, и возвратился утраченный утром интерес к жизни. Витька молча кивнул на чайник, я ответил «давай», и тут раздался стук во внутреннюю дверь:

‒ Парни, вы скоро? ‒ холодно спросила Лена. ‒ Освободите, пожалуйста, кухню!

‒ Еще минут десять, ‒ сказал Витька.

Но я сердито замотал головой и объявил:

‒ Нет, мы уже закончили, сейчас уходим.

Витька выключил чайник и последовал за мной. Когда мы зашли во флигель, он удивленно спросил:

‒ Ты чего? Чаю же хотели попить.

‒ Ничего, сейчас что-нибудь придумаем, ‒ отмахнулся я. ‒ Ты вчерашний вечер хорошо помнишь?

‒ Ну, так. Помню, сидели, музыку слушали. Потом в магазин ходили, за колбасой, и «буратино» взяли, чтобы запивать, а то он на вкус не ахти оказался. Потом еще сидели, говорили, а дальше я заснул, кажется, ‒ вспоминал по порядку Витька.

‒ Я тоже примерно так же помню, только магазин очень смутно, ‒ признался я. ‒ Но, похоже, мы еще и к девчонкам ходили или пытались сходить. Возможно, наговорили лишнего, и они теперь на нас обижаются. А может, и еще чего сотворили.

‒ Вот бля, ‒ выдохнул Витька. ‒ Я как-то об этом не подумал. Но если бы мы правда к ним вломились, нас бы уже тетя Галя выселила.

‒ Логично, ‒ согласился я. ‒ Но отношение к нам определенно ухудшилось.

‒ Ну и фиг с ними! ‒ махнул рукой Витька. ‒ Свет клином не сошелся. Думаю, надо на учебе сконцентрироваться,­ как бы нам день прогула боком не вышел. А девчонок у себя на курсе поищем, у меня на потоке есть симпатичные, уверен, у тебя тоже.

Именно в тот вечер мы впервые заглянули в конспекты, написанные за первые три дня. Даже пытались читать вслух и обсуждать, что же мы такого понаписали. Выходило очень плохо, и было совершенно непонятно, как это все нужно будет учить, а тем более сдавать на экзамене. Была, конечно, некоторая надежда на учебники и практикумы, которые должны были выдать после лекционной недели, но тревожное чувство и неуверенность в своих силах заметно увеличились. Из приятных моментов я вспомнил про кипятильник, который дал мне отец перед отъездом. Это был раритет советских времен, верный спутник его дальних командировок, но еще вполне работоспособный.

С чаем из литровой банки жизнь стала заметно лучше, и мы стали строить планы по дальнейшей автономизации нашей берлоги. Было решено разжиться маленькой электроплиткой, ведром и парой пластиковых канистр для воды. Острее всего стоял вопрос с холодильником, но тут все наши надежды возлагались исключительно на холодную погоду.

Вечером, когда уже совсем стемнело, я возвращался по тропинке из туалета и чуть не споткнулся о Веру, которая сидела на лавочке под деревом. Она как специально вытянула ноги на дорожку и задумчиво курила, глядя в звездное небо.

‒ О, привет, трубадур! ‒ насмешливо окликнула она меня. ‒ Проспались уже?

‒ Привет! Типа да, ‒ угрюмо буркнул я.

‒ Голова не болит, может, пивка? ‒ участливо спросила Вера. ‒ Вы вчера джазов давали будь здоров. Я хоть и крепко сплю ‒ и то проснулась!

‒ Нет, спасибо, я теперь не пью, ‒ отказался я и с тревогой спросил: ‒ А что вчера было?

‒ А ты не помнишь? А-ха-ха-ха-ха! ‒ разразилась Вера громким смехом. ‒ Вот это вы, парни, дали, еще и напились до беспамятства. ‒ Она продолжала смеяться, наклонившись вперед и выронив сигарету. Мне показалось, что это нервный припадок, но я не знал, как его остановить. Наконец Вера немного успокоилась и сказала: ‒ Вот насмешил. Но я не буду тебе рассказывать, сами вспоминайте. Или вон у девочек спросите, они всё в красках изобразят!

‒ Вера, ну расскажи, пожалуйста, ‒ нервно попросил я.

Но Вера поднялась и категорично замотала головой:

‒ Нет-нет, и не проси. Я оставлю это удовольствие вам. Пусть твой сокамерник радуется, что я Ваську не рассказала, что он вчера морозил. Он бы ему в ебало точно настучал.

В недоумении я вернулся в наш флигель и пересказал разговор Витьке. Он воспринял известие совершенно спокойно и классическим жестом махнул на все рукой:

‒ Да и фиг с ними, как я уже сказал. Нашлись принцессы. Такие за нами еще табуном будут бегать, к гадалке не ходи.

В оставшиеся два дня недели общение с девушками свелось к минимуму ‒ в лучшем случае «привет ‒ пока». Один вечер мы провели дома в обычном безделье, а в другой, последний перед выходными, решили отправиться в «анатомичку» ‒ клуб по интересам всех ветеринаров-первокурсников. Дело в том, что лекций и практических занятий по анатомии было категорически недостаточно для того, чтобы выучить особенности анатомии и все латинские названия костей и внутренних органов множества животных. Медикам в этом отношении повезло больше ‒ у них область изучения ограничена только человеком. Ветеринарам же предстояло знать наизусть по-русски и по-латыни строение: коровы, лошади, свиньи, овцы, кошки, собаки и мышей с крысами. Поход в анатомичку был сродни посещению читального зала библиотеки. Мы приходили в старинное двухэтажное здание, расположенное на краю университетского городка. Дореволюционной постройки, с остроконечной крышей и стенами из замшелого кирпича, оно очень напоминало замок вампира, а мрачные ели, окружающие здание, усиливали это сходство. В анатомичке каждый студент в обмен на студенческий билет мог получить ящик с костями и посвятить несколько волнующих часов их изучению.

Напуганные на лекции сложными терминами, будущие ветеринары толпой валили в анатомичку, и в первые дни там буквально яблоку негде было упасть, а за самыми редкими костями выстраивалась очередь. Однако отсутствие преподавателей и самостоятельный характер занятий накладывали свой отпечаток. Ближе к концу занятий общение принимало неформальный характер, студенты начинали устраивать фотосессии с костями или даже надевать фрагменты скелетов на себя, как причудливую некромантскую броню. Здесь я начал более-менее общаться с однокурсниками и разговорился с тем широколицым парнем, что сидел со мной за партой в первый лекционный день. Ему, мне и Витьке достался один ящик костей на троих, и мы волей-неволей познакомились.

‒ Юра, – представился парень. – Я с моря, с рыбацкого поселка. Батя на рыбкомбинате ветсанэкспертизой заведует, вот и заслал меня сюда.

Мы назвали свои имена.

Наш новый знакомый оказался знатным балагуром, и занятия с костями постоянно прерывались травлей анекдотов и рыбацких баек. Юра страстно любил море, в детстве хотел стать моряком и был не чужд романтики. Он, как и мы, жил не в общаге, а на «квартире» у своей троюродной бабушки, которая ему готовила, стирала и строго следила за поведением. Видимо, это была одна из причин с первых дней увлечься анатомией – все что угодно, лишь бы скрыться от бдительного бабушкиного надзора. Всю эту информацию, а также много чего еще из Юриной жизни мы узнали за первый же вечер в анатомичке, так как говорил он практически без умолку. Под конец вечера выяснилось, что по стечению обстоятельств я оказался с ним в одной группе. Узнав об этом, Юра на прощанье заметил:

‒ Это замечательно, Ярик. Вот со следующей недели вся наша группа соберется, и надо обязательно забухать. Ну, за знакомство, а как же иначе? Я так уже познакомился слегка, у нас точно четыре девчонки классные и армян такой мелкий, да ты его знаешь, за партой с тобой сидел. Ладно, пацаны, мне пора. А то, если я после десяти появлюсь, бабка сразу бате доложит, а он мне спуску не даст.

На следующий день, в субботу, у нас было только две лекции, и после них большинство студентов, живших не слишком далеко, намеревались поехать домой на выходные. Жители же соседних регионов (как я потом выяснил, их была примерно треть от общего числа студентов), а также дальних деревень оставались в университетском городке. Так как в поселке было очень плохо с транспортом, студенты брали с собой дорожные сумки прямо на пары, ибо автобусы до районного и областного центров отправлялись сразу после окончания второй пары, а следующих пришлось бы ждать три-четыре часа. Это придавало утренней толпе, спешащей к корпусам, особенный колорит. По объемистым сумкам сразу можно было определить, кто сегодня, радостный, торопится домой, а кто останется скучать в общежитии. Наших соседок это тоже коснулось, но в эти выходные домой собралась только Лена, а остальные утром отправились налегке. Лена же с трудом волокла огромную клетчатую «корейскую сумку», точь-в-точь такую, как у знаменитых  в девяностые челноков. Витька не выдержал и, подойдя к ней, уговорил принять помощь. Метров пятьдесят спустя он призывно помахал мне, и дальше сумку, оказавшуюся очень тяжелой, мы понесли вместе. Лена, мило улыбаясь, шла рядом и делала комплименты нашей силе и мужественности. Под конец она принялась уговаривать Витьку донести ее сумку после пар от кафедры бухучета до автобуса. Учитывая прошлое холодное безразличие, эта просьба выглядела странно, но, к моему удивлению, Витька радостно согласился, несмотря на то, что тащил на плече еще и свою дорожную сумку. Я от почетной миссии вежливо отказался, сославшись на то, что моя лекционная аудитория далеко от кафедры бухучета и я попросту не успею.

Когда занятия окончились, к остановке ринулась огромная толпа студентов, нагруженная сумками. Это было похоже на массовый марафонский забег, только с грузом. Посадка в автобусы осуществлялась без всякой очереди, по праву сильного и ловкого, поэтому чем-то напоминала гладиаторские бои. Как только дверь открылась, толпа хлынула в автобус с такой силой, что он закачался, будто катер на волнах. Водитель едва успевал принимать передаваемые купюры, но я уверен, что кое-кто сумел в этой сутолоке проехать зайцем. Витька и Лена не успели на этот автобус, а мне посчастливилось втиснуться одним из последних. Очень ярким впечатлением при посадке стало появление длинного худого парня в камуфляжной майке и с походным рюкзаком. Он перевесил рюкзак на живот и с разбегу вклинился в толпу. В считанные секунды, как сверло, ввинтился в автобус и даже сумел занять одно из последних сидячих мест. Следует отметить, что, когда автобус тронулся, он уступил место симпатичной девушке, стоявшей рядом, наверное, за тем и занимал. Я тогда поразился его ловкости, так как сам, придя намного раньше, только чудом сумел уехать.

Стоя в переполненном автобусе, прижатый к входной двери, я размышлял о первой неделе своей учебы. В выпускном классе я представлял студенческую жизнь совсем иначе, и первая неделя стала временем больших разочарований. Мне казалось, что впереди ждет только унылая серость, монотонная зубрежка и трудные экзамены. Дополнительно напрягал неустроенный быт, плохое питание и туалет во дворе. Я снова сомневался, может быть, попытаться перевестись в городской вуз, жить дома с родителями и избавиться хотя бы от части проблем? Если свобода и самостоятельность не приносят никакой радости, то зачем они нужны?

Предыдущая глава
Обсуждение (3)
Следующая глава
user-image
Адаптация к взрослой жизни
08.12.2018

Содержание

1. Необычная квартира

2. Букет из пяти цветков

3. Деревенский фитнес-клуб

4. День знаний

5. Спорный поцелуй.

6. Свидание в «ядерной пустоши»

7. Женская идентичность

8. Похмелье свободы

9. Порыв божественного ветра.

10. Первый звонок.

11. Милость королевы

12. Памятник капитану мушкетеров

13. Хитрый план

14. Жизнь в шоколаде

15. Великая сила искусства

16. Хирургическое вмешательство

17. Крах ожиданий

17.1

18. Основной рефлекс

19. Критическое свидание

19.1

20. Просто друзья

20.1

21. Королевская битва

21.1

22. Райское племя.

23. Романтичный кофе в постель…

24. Бродский против людоедов

25. Самое вкусное блюдо

26. Побег с Лесоповала

27. Атака танковых войск

28. От заката до рассвета

29. Сложные переговоры.

30. Перекрёсток семи дорог

31. Счастливая жизнь

32. Зима близко

33. Принцесса и Воин

34. Настоящая любовь.

35. Новогоднее желание

36. Воссоединение.

37. Поезд в ночи.

37.1

38. Рабочие перспективы

39. Ошибка сокрытия

40. Рабочее домогательство

41. Явление крысы.

42. Хитрый охотник

43. Дыхание смерти

44. Кровь вампира

44.1

45. Кинохроника Райского племени

46. Огонь справедливости

46.1

47. Проклятие Веры

Эпилог

user-image

Опубликовано 08.12.2018

Адаптация к взрослой жизни

Поделиться записью

© 2018-2025 Ярослав Че · Соглашение
Разработка и магия - @miglm