16. Хирургическое вмешательство

Я проснулся в шесть утра от привычного писка китайского будильника и в первые секунды подумал, что произошедшее со мной было только сном. Мне снился пляж на каком-то тропическом острове. Я лежал в гамаке и смотрел на море, из которого в пене волн медленно выходили Света, Вера и Саша. Я уже собрался встать и пойти навстречу, когда из кроны пальмы раздался мерзкий китайский писк. Я поднял голову, чтобы узнать, в чем дело, и проснулся.
       В доме было темно и тихо. Слышалось только мерзкое тиканье кварцевых часов. Я дотянулся до настольной лампы и щелкнул выключателем. Электричества по-прежнему не было, а значит, нужно было срочно что-то решать с видиком и застрявшем в нем порнокассетой. Я оделся и принялся будить мирно спящего Витьку.

‒ Подъем, Казанова, у нас много дел, ‒ тихонько сказал я, тряся его за плечо. ‒ Мне нужны твои технические навыки.

‒ А, что?.. ‒ забормотал спросонья Витька. ‒ Чё ты вскочил, ночь еще, дай поспать.

‒ Шесть утра, бля, ‒ выругался я. ‒ Свет так и не дали, пошли кассету твою доставать, ты же на девятичасовом автобусе уехать хотел.
       Витька ответил длинной фразой, полностью состоящей из непечатных выражений, но все-таки стал подниматься.

‒ Не ори, идиот, девчонок разбудишь, ‒ прошептал я. ‒ Сейчас фонарик найду, и пойдем.

‒ Куда?

‒ В сарай, во дворе у отца мастерская оборудована, ‒ пояснил я. ‒ Стол,  отвертки, плоскогубцы, все дела. Там аккуратно разберем, но нужен кто-то ‒ свечку держать, темно еще.

‒ Может, подождем еще? ‒ с надеждой в голосе спросил Витька. ‒ Вдруг дадут свет?

‒ А если не дадут, ты хочешь в последние пять минут перед отъездом видик разбирать? ‒ ехидно спросил я. ‒ Пошли уже, стратег херов.
       Освещая путь фонариком, мы осторожно вошли в комнату к девочкам и отключили видеомагнитофон. Витька все время норовил светить не на магнитофон, от которого я отключал кабели, а на девчонок, но все же мне удалось обойтись без лишнего шума. Прихватив спички и свечку, мы направились в мастерскую.
       Расположившись на рабочем столе, я принялся откручивать крышку видеомагнитофона. Витька стоял сбоку и держал свечку так, чтобы свет падал сверху. Дело оказалось гораздо сложнее, чем можно было подумать. У меня имелся опыт только по изъятию аудиокассет, зажеванных советской электроникой, а тут предстояла совершенно другая задача. Провозившись около пятнадцати минут, удалось, наконец, извлечь кассету, но в тот момент, когда я пытался установить на место ранее открученные детали, дверь распахнулась и в мастерскую вошла Вера:

‒ Ах вот вы где, негодники! Чё это вы тут делаете? Дрочите небось? ‒ бодрым голосом поинтересовалась она.
       От неожиданности у меня дернулась рука и в аппарате что-то хрустнуло. Витька чуть не выронил свечку и быстро обернулся к Вере, оставив мою рабочую зону в темноте.

‒ Ну, мы это тут, как бы так… ‒ взволнованно забормотал Витька.

‒ Короче, надо кой-чего починить, ‒ торопливо пришел я на выручку. ‒ Пока Витька еще тут, он мне поможет.

‒ Видно, сильно надо, раз вы поднялись ни свет ни заря, ‒ задумчиво сказала Вера. ‒ Я чего пришла ‒ там девочки жрать хотят. Вы, может, прерветесь и нам поможете?

‒ Я скоро закончу и приду, ‒ быстро ответил я. ‒ Пока кушайте, что найдете в холодильнике. Можете яичницу поджарить, сковородка в духовке. Чай, кофе, сахар в шкафчике слева над столом, а чашки справа.

‒ Окей, ‒ отозвалась Вера. ‒ Видать, что-то сильно у вас сломалось, раз упускаете возможность подать дамам романтический завтрак в постель.
       Она повернулась и вышла из мастерской.

‒ Вот сука! ‒ выдохнул Витька ей вслед.

‒ Не крутись! ‒ возмутился я. ‒ И так ничего не видно!
       Через десять минут мне удалось с горем пополам собрать видеомагнитофон. Нести его в дом мимо девчонок я не решился, так как не мог придумать внятного объяснения своим действиям. Витька ушел чуть раньше и, когда я появился на кухне, уже помогал Свете с приготовлением бутербродов. Девчонки не стеснялись и бодро опустошали холодильник, пока я приводил в порядок постели.
        По закону подлости, как только я уселся за стол и получил свою порцию яичницы, в доме включился свет. Вера тут же, лукаво усмехнувшись, предложила:

‒ Ну что, мальчики, давайте посмотрим то кино, что вчера не успели? У нас ведь есть еще минут сорок до автобуса.

На этот раз первым нашелся Витька:

‒ Так у Ярика магнитофон сломался и кассету зажевал. Это бывает, если резко погаснет свет или из розетки выключить. Боюсь, что и кассета испорчена, в другом месте теперь тоже посмотреть не получится.

‒ А что там хоть было на кассете? ‒ поинтересовалась Настя, жуя бутерброд. ‒ Вы так прямо заинтриговали вчера.

‒ Ну, это, как бы… ‒ снова стушевался Витька.

‒ Редкая запись оперы, ‒ пришел я ему на помощь. ‒ Витька у родителей взял, вам показать. «Волшебная флейта» называется.

‒ О, Моцарт! ‒ обрадовалась Лена. ‒ Очень жаль, что не посмотрели, Моцарта я очень люблю.

‒ Ну вот, не судьба, ‒ развел руками Витька, ‒ такие дела. Еще и по шее могу получить за испорченную кассету.

‒ Не расстраивайся, ‒ махнула рукой Света. ‒ Насмерть точно не убьют!
         Мы продолжили завтракать, весело болтая. Только Саша все время сидела молча. Она выглядела одновременно не выспавшейся и задумчивой, почему-то не разделяя общее веселье. После завтрака я проводил друзей на автобус. Прощаясь, девочки по очереди обняли меня и сердечно поблагодарили за прошедший вечер. До поцелуев дело не дошло, но даже вполне дружеские объятия ускорили пульс так, что казалось, сердце вот-вот переломает ребра, с такой силой оно колотилось. Я заметил завистливый взгляд Витьки, который поехал с девочками на одном автобусе, правда, не в университетский поселок, а только до своего городка. Помахав рукой им вслед, я поспешил домой. Несмотря на все волнующие моменты, больше, чем нежность Настиной груди, меня беспокоил вопрос, работает ли видеомагнитофон?
        Придя домой, я первым делом привел в порядок мастерскую, отец очень не любил, когда хотя бы один винтик на его столе лежал не на своем месте, а криворукий Витька умудрился накапать стеарином сразу в нескольких местах. После этого я схватил магнитофон и поспешил подключить его к телевизору. К моему ужасу, магнитофон замигал экраном, но попытка вставить в него кассету не увенчалась успехом. Она просто застревала на середине и никак не хотела лезть внутрь!
        Я было запаниковал, ведь если после пребывания гостей перестал работать видеомагнитофон, то про новые приглашения придется забыть, но неожиданно вспомнились слова про другую оперу, и я бросился к полке с кассетами. После недолгого размышления выбор пал на мюзикл «Собака на сене» ‒ не опера, конечно, но по смыслу близко. Я сбегал за отверткой и снова разобрал магнитофон, чтобы в нем «застряла» другая кассета. Мне повезло, я успел все собрать еще до возвращения родителей. Когда они вернулись, я рассказал грустную историю о том, как погас свет при доставании кассеты, в результате чего магнитофон сломался и кассета не вынимается. Остаток дня был посвящен текущим делам, а в поселок я отправился только на следующее утро на первом автобусе, который приезжал точно к началу пар.
        После насыщенных выходных понедельник стал тяжелым испытанием. Последнюю неделю мы были слишком заняты общением с соседками, и закономерным результатом стал с треском проваленный мной и Витькой первый коллоквиум по анатомии. Хоть мы и сдавали каждый в своей группе разным преподавателям, причина была одна: мы две недели не появлялись по вечерам в анатомичке, не изучали кости и получили по заслугам. Это было чревато серьезными неприятностями, так как не сдавший два коллоквиума за семестр автоматически не допускался к экзамену в зимнюю сессию. Испуганный этими обстоятельствами, я забросил все дела и два дня до поздней ночи сидел на кафедре анатомии, перебирая кости и старательно заучивая латинские названия.
        К моему удивлению, Витька не последовал моему примеру, но тоже отсутствовал дома по вечерам. Во вторник я решил его спросить, почему он так спокоен по отношению к анатомии, и он ошарашил меня своим ответом:

‒ Помнишь Санька Длинного с нашей группы, белобрысый такой?

‒ Ну и что?

‒ Вот он взялся проректору курятник на даче строить, а меня в помощники позвал. Проректор сказал, если курятник построим хороший, сессию на четверки нам закроет.

 ‒ Фигасе, ‒ удивился я. ‒ Совершенно невероятный подход к учебе. А работать ты кем потом будешь? Курятникостроителем?

‒ Так я же занятия не прогуливаю, ‒ обиделся Витька. – Просто, как сессия придет, с экзаменами геморроя не будет. У Санька так старший брат все пять лет отучился: одному преподу забор чинил, другому трубы менял, третьей мебель на этаж поднимал. И ничего, закончил с красным дипломом, теперь главным ветврачом на рынке работает.

‒ Это все равно как-то неправильно, ‒ возмутился я. ‒ Так не должно быть.

‒ Не, ну а чё? ‒ не сдавался Витька. ‒ Блатным же ставят оценки за красивые глаза. У нас Ванька учится в группе, сын главы районной администрации. Его сегодня даже на парах не было, а я в журнал заглянул ‒ пять по коллоквиуму уже стоит. Ему, значит, можно, а мне нельзя? Но я хоть на пары хожу и всё слушаю, понимаю кое-что. А Ванька вообще никак, и ничего, тоже, может, с красным дипломом закончит.
       Так что и на третий день я отправился в анатомичку один, но засиживаться не стал и вернулся домой пораньше. После вчерашнего разговора с Витькой остался неприятный осадок. Я в принципе понимал, что коррупция в системе образования обычное дело, у нас в школе только двое из десяти золотых медалистов были настоящими отличниками, а остальные получили медали стараниями родителей. Но одно дело наблюдать за этим со стороны, а другое, когда таким делом занимается близкий друг.

Когда я вернулся, Витьки дома еще не было. Я пошел на кухню и застал там только Свету, которая задумчиво пила чай с пряником.

‒ О, привет! ‒ обрадовалась она моему появлению. ‒ Кушать будешь?

‒ Да, голоден как волк. Что у нас есть? ‒ я открыл холодильник.

‒ Гречка с мясом была, а суп закончился, надо варить, ‒ сообщила Света. ‒ Я собиралась бульон поставить, но решила сначала чаю попить.

‒ А где остальные?

‒ Лена в библиотеке вроде, курсач сочиняет. А Саша с Верой и Настей пошли на остановку, посылку встречать. Насте родители продуктов собрали и обещали с автобусом передать. Только во сколько автобус будет, точно неизвестно, вот они и пошли караулить заранее. А я, как инвалид, дома осталась.

‒ А что с тобой случилось? ‒ спросил я, принимаясь за еду.

‒ Да после нашей пешей прогулки палец разболелся на ноге, ‒ вздохнула Света. – Ноготь там у меня врастает иногда, так я стараюсь подрезать. А в этот раз что-то не проследила, он сильно врос, нарывает уже. У меня раз такое было, так меня папа к хирургу возил, прямо вырезали. Я пошла в студенческую поликлинику, а хирург в отпуске, будет через две недели только. Придется до выходных терпеть, а там домой поеду и схожу к врачу.

‒ Покажи, у меня есть некоторый опыт в этом деле, может быть, смогу помочь, – предложил я.

‒ Ну посмотри. Только аккуратно, я боюсь, больно будет.
       Она села рядом на табуретку, стянула розовый носок и протянула ко мне левую ногу. Я осмотрел палец. Ноготь врос еще не глубоко, но в ранку попала инфекция, и теперь там скапливался гной. Палец заметно распух и покраснел.

‒ Думаю, что смогу помочь, ‒ сказал я, осторожно касаясь пальцами больного места. – Будет больно, зато не придется еще три дня мучиться до выходных.

‒ Давай попробуем, ‒ кивнула Света. – Правда он уже надоел, сил нет, особенно когда нужно быстро между парами из одной аудитории в другую бежать. А у тебя точно получится?

‒ Я маме пару раз делал, принцип знаю. У вас маникюрный набор есть?

‒ Да, сейчас принесу.
       Света встала и, хромая, направилась в комнату. Хирургией я действительно увлекался и ходил смотреть на операции в ближайшую ветклинику. А вот опыт удаления вросших ногтей был у меня эпизодическим. Я испытал кратковременный страх, думая, что взялся за непосильную задачу, но быстро взял себя в руки и решил, что, если хотя бы удалить гной и промыть рану, хуже точно не будет. Света принесла два больших маникюрных набора, я выбрал наиболее подходящие кусачки и ножницы и сказал:

‒ Пойдем к нам, чтобы тут не мешаться, когда остальные вернутся, они по-любому кушать будут или готовить. Я тебе сначала содовую ванночку сделаю, а пока нога распариваться будет, сбегаю в аптеку за всем необходимым.

Прихватив чайник, соду и тазик, мы пошли в наш флигель. Там Света устроилась на кровати и принялась с интересом рассматривать картинки в атласе по анатомии. Я соорудил содовую ванночку, и гостья осторожно опустила туда ногу.

‒ Ай, горячо! – вскрикнула она.

‒ Ничего, терпи, так и должно быть. Сиди тут, я быстренько.
       Я побежал в аптеку за бинтом, перекисью водорода и ихтиоловой мазью. Возможно, существовали более эффективные препараты, но меня в тот момент волновала еще и небольшая цена. Когда вернулся, Света с любопытством листала пеструю тетрадь в твердом переплете. Я похолодел ‒ в тетради были мои стихи, в том числе и посвященные девочкам. Забытая на столе, она лежала под стопкой учебников, и скучающая Света случайно на нее наткнулась. У меня была надежда только на то, что девушка не сможет разобрать мой корявый почерк, но похоже, что-то она все-таки прочла.

‒ Ярик, это ты сам всё написал? – спросила она. – Это так круто, я прям балдею!

‒ Отдай сейчас же! ‒ резко потребовал я. – Не люблю, когда читают без спросу.

‒ Ну и пожалуйста, ‒ фыркнула Света, отдавая тетрадь. – Не очень-то и хотелось.

‒ Поставь ногу на табуретку, ‒ скомандовал я и приступил к операции.

Из настоящих хирургических инструментов у меня были только пинцет и зонд, но, на мое счастье, врос лишь уголок ногтя и глубокого вмешательства не требовалось. Когда я отрезал уголок, Света вскрикнула.

‒ Уже всё, дальше так больно не будет, ‒ пообещал я и принялся поглаживать ее по коленке. – Успокойся, все будет хорошо.
        Света кивнула и улыбнулась. Мне следовало продолжить манипуляции, но я еще около минуты продолжал гладить коленку и лепетать какие-то абсолютные глупости, словно мои движения обладали обезболивающим эффектом. Наконец, Света не выдержала и сказала:

‒ Спасибо, уже не так больно, пожалуйста, закончи с пальцем.

Я тщательно промыл рану и наложил повязку с ихтиоловой мазью. Палец выглядел теперь, как шарик мороженого, и смотрелся очень мило.

‒ Я с таким пальцем в туфли не влезу, ‒ встревожилась Света.

‒ Походи пока так, а утром я сделаю повязку поменьше, с лейкопластырем.

‒ Хорошо. Спасибо большое. Было совсем не так больно, как я боялась.

‒ Заживет очень быстро, вот увидишь. Но с обувью надо разобраться, эта проблема с ногтями часто бывает из-за нее.
       Я продолжал держать ногу Светы и как-то машинально делал что-то вроде массажа стопы. В голове почему-то всплыл диалог Винсента и Джулса о значении массажа, и я, с одной стороны, испытывал неловкость, а с другой, не мог остановиться. Изящные пальчики с ярко-алыми искорками ногтей казались лепестками диковинного цветка, а нежность кожи побуждала прикасаться снова и снова.

‒ Ой, щекотно, ‒ не выдержала Света и отдернула ногу. – Я тут подумала: ты и Витька столько для нас делаете, а мы как-то только пользуемся. Настя говорила, что ей из дома должны утку передать и всякой другой еды. Я хочу девочкам предложить утку запечь и организовать праздничный ужин. Салатиков нарежем, толченку забабахаем, колбасы с сыром. Ну, в общем, накроем поляну в качестве благодарности. Как тебе идея?

‒ Идея отличная, ‒ одобрил я. – Думаю, в пятницу можно, завтра нам не до этого будет, мне еще хоть раз надо в анатомичку сходить, да и у Витьки важные дела появились.

‒ Ладно, я пошла, а то скоро девчонки вернутся и про нас нехорошее подумают, – сказала Света, осторожно поднимаясь с кровати. – Еще раз спасибо за всё, у меня вот прям даже сейчас уже меньше болит.

‒ Не за что, надо будет, обращайся, ‒ бодро ответил я, закрывая за ней дверь.
       Я достал тетрадь со стихами и попытался представить, что Света подумала, когда их прочла. Но в голову лезли мысли только о том, что возможность продолжить массаж стоп была бы куда лучшей наградой, чем праздничный стол.