24. Бродский против людоедов

           После сытного ужина мы расселись в комнате по вновь застеленным кроватям, а Вера заняла свой привычный стул-трибуну в центре и заговорила важно и пафосно:

- Итак, дорогие мои, я хотела предложить поговорить о саморазвитии.

- Что ты под этим понимаешь? – поинтересовался я.

-У нас разные увлечения, интересы и уровень знаний, - пояснила Вера. – К примеру, я знаю о сексе больше всех вас вместе взятых и многому могу научить. Настя хорошо рисует и лучше других сечет в математике. Саша, вон, в медицине, если не шарит, то хотя бы изучает. Лена в экономике понимает, ну или стремиться понимать и точно в музыке разбирается, в нотах там и вообще. Светик, вон, модой интересуется. Витька вроде по стройке и ремонту мастер.

- Я еще круто умею с людьми договариваться, - самодовольно заявил Витька, - если бы не я, ютился бы ты, Ярик, сейчас, где-нибудь в общаге.

- Тоже нужное дело, - согласилась Вера. – Ты, Ярик, больше всех книжек прочел, можешь за литературу пояснить и за искусство там вообще. Короче, каждый из нас может помочь другим узнать больше и стать в лучше в каком-то деле.

- Я машину умею водить! – неожиданно встряла в разговор Света. – Меня папа научил, хотел, чтобы я пораньше на права сдала и маму возила вместо него. Я правила под прикол учила, ситуации там всякие на картинках, а батя проверял.

- Вот, вы все правильно понимаете, - радостно кивнула Вера. – Теперь мы будем каждый вечер обсуждать что-нибудь или проводить какие-нибудь практические занятия.

- Давайте, например, кулинарные эксперименты проводить, - предложила Саша. – Чтобы все научились хорошо готовить, и еда у нас была стабильно вкусная. А то, как Ярик с Верой борщ приготовили, так с этим борщом, только худеть хорошо.

- И это будет, - согласилась Вера, - война войной, а обед по расписанию. А еще надо куда-нибудь выбираться по выходным. В музеи там или театры для общего развития. Можно на концерты какие-нибудь.

- Надо и про здоровье не забывать, - включилась Лена, - предлагаю возобновить занятия фитнессом.

- Тоже дело, - согласилась Вера. - А парням надо гирями разжиться и тоже поднакачаться чутка. А то, как разденутся, так и смотреть не на что, да и сила опять же!

- Блин, планов громадье, но давайте уже с чего-нибудь начнем, - нетерпеливо провозгласила деятельная Света. - Что мы сегодня будем делать?

- Я предлагаю, пусть Ярик расскажет нам про какие-нибудь интересные книги, которые он читал, - предложила Вера. - В будущем, я думаю, будем устраивать чтения вслух, но пока, для экономии времени, лучше пересказывать. Так мы будем иметь представления о тех или иных вещах, а потом уже, если будет время, и лично ознакомимся.

- А это будет интересно? - Насторожилась Света. - Я так-то читать не очень люблю, я больше смотреть. Может, сегодня кулинарный эксперимент лучше устроим?

- Ярик, ты постараешься, чтобы было интересно? - поинтересовалась Вера. - Если не сможешь, то давайте с чем-нибудь другим затеемся.

- Давайте попробую, - неуверенно согласился я. – Только можно минут десять - пятнадцать на подготовку, я себе план набросаю, чтобы не сбиваться.

- Конечно можно, - обрадовалась Вера. - Готовься, а я пока покурить схожу. Серьезный подход к вопросу - это хорошо!

 Вера двинулась к двери, но неожиданно Саша остановила её, дернув за рукав блузки.

- А тебе не кажется, что пора бросить курить? - спросила она.

- Чегой-то? - удивилась Вера, - что плохого?

- Ну, в нашем "племени" ты одна куришь, ты у нас лидер, королева почти,- продолжила Саша. - Что мы будем делать, если ты раньше времени от рака помрешь?

 Вера удивленным взглядом обвела нас и, увидев на лицах поддержку Сашиных слов, неуверенно сказала:

- Ну ладно, я с завтрашнего дня попробую бросить. Честно.

- С сегодняшнего! - отрезала Лена. - Если тебе нужны будут дополнительные материалы: жвачка с никотином, пластырь или еще что-то, деньги выделим, покупай. Но, пожалуйста, не кури!

      Вера озадаченно кивнула. Похоже, она всерьез не ожидала такой реакции на свою пламенную речь в пятницу, и в то же время просьба Лены выглядела вполне логичной, как забота о том, кого любишь. Она вернулась в комнату и уселась на кровать рядом с Сашей. Повисла неловкая пауза, и я вспомнил, что все ждут меня.

- Сейчас, я во флигель сбегаю минут на пять, план набросаю и сразу вернусь, - торопливо пробормотал я и выскочил из комнаты.

       Во флигеле я вырвал из тетради двойной лист и попытался составить план своего выступления. В школьные годы подобный подход всегда помогал мне, строки с цифрами, как кружка крепкого кофе, взбадривали и приводили мысли в порядок. Но в этот раз я не знал, что писать. Мысли крутились вокруг речи Веры о райском племени. Неожиданно мне в голову пришла мысль об истории матроса Рутерфорда, который долго жил в плену у новозеландского племени людоедов. Эту историю я прочитал в книге Николая Корнеевича Чуковского "Водители фрегатов", и тогда она произвела на меня неизгладимое впечатление. Просидев над листком десять минут, я набросал краткий план и поспешил обратно в дом.

       Пока я отсутствовал, девочки успели заварить чай, и моя кружка уже уютно дымилась на столе рядом со стулом-трибуной. Я устроился поудобней, развернул листик и начал:

- Я не знаю чего бы такого интересного рассказать. Попробую про то, чего читал раньше больше всего. Ну, в смысле, по тематике книг. Не знаю, будет ли это вам полезно, но я постараюсь.

- Будет-будет, - отозвалась Света, - Ты расслабься, это же не защита курсовой, не на оценку рассказываешь.

- Максимум - в угол поставим на горох и оставим без сладкого, - ухмыльнулась Вера, – начинай уже.

- В общем, я всегда очень любил рассказы про морские приключения. Но особенно мне нравились истории, основанные на реальных событиях. И я хочу вам рассказать одну из них, которая произошла где-то в девятнадцатом или в восемнадцатом веке, я точно не помню, но корабли еще были деревянные, короче. Бриги, там, корветы, фрегаты. И вот один такой бриг, с названием Агнесса, пристал к берегам новой Зеландии для пополнения запасов пресной воды. Там на них внезапно напали аборигены и перебили почти всю команду, кроме нескольких матросов, среди которых был один рыжеволосый человек огромного роста по фамилии Рутерфорд. Новозеландцы разграбили корабль и сожгли его, а пленников повели  вглубь острова в качестве добычи.

      Я сделал небольшую паузу и, хлебнув чаю, оглядел своих "соплеменников". Они все смотрели на меня с интересом и внимательно слушали. С тех пор, как я научился читать, я очень любил пересказывать кому-нибудь прочитанные книги. Правда, это мне удавалось не часто, потому что сверстники не хотели меня слушать, и друзей особо не было. Только дед и отец часто слушали мои рассказы во время какой-нибудь совместной работы, типа копания картошки и прочего. Я внезапно осознал, что Вера очень точно угадала мою тайную страсть к историям, как будто видела меня насквозь.

       Я рассказывал удивительную историю матроса Рутерфорда. О том, как были жестоко убиты его спутники с помощью новозеландского кистеня с названием "мэр", как он стал свидетелем их свежевания и поджаривания на горячих камнях и последующего пожирания. Вождь Эмаи оставил в живых Рутерфорда из-за его небывалого роста и физической силы, ему хотелось иметь в своем отряде невероятного рыжеволосого воина. Он повелел сделать по всему телу матроса новозеландскую военную татуировку, а потом предоставил относительную свободу, сделав своим личным охотником. Рутерфорд обучал новозеландцев обращаться с ружьями, а сам между тем рыл по ночам подкоп из своей хижины под частокол, окружающий деревню. Он мечтал бежать и, добравшись до океана, попытаться найти европейский корабль, зашедший на остров за пресной водой. Но прежде, чем все приготовления были завершены, на народ вождя Эмаи напало другое могучее племя Сегуи, воины которого были поголовно вооружены огнестрельным оружием. Оказалось, английский военный корабль доставил партию ружей вождю Сегуи в обмен на лояльность английской короне. Этот вождь развязал крупномасштабную войну, стремясь уничтожить все остальные племена. Эмаи, Рутерфорду и еще нескольким жителям удалось спастись из объятой пламенем деревни благодаря подземному ходу Рутерфорда. После побега Рутерфорд возглавил борьбу жителей острова против огненного племени Сегуи. Благодаря его знаниям тактики применения огнестрельного оружия, армия Рутерфорда одержала победу, и народ Сегуи был уничтожен. На совете племен вожди постановили нападать и сжигать все европейские корабли, которые подойдут к берегам острова. Рутерфорд женился на Эшу, дочери вождя Эмаи, у них родился сын. Матрос почитался всеми новозеландцами как великий герой, но мысль об убийстве всех приплывающих к острову соплеменников не давала ему покоя. Однажды он узнал, что английский корабль встал на якорь в бухте, неподалеку от его деревни, и племя на совете решило ночью напасть на корабль. Рутерфорд пробрался на судно еще днем и успел предупредить капитана. Тот спешно снялся с якоря и увез Рутерфорда с собой. Но в дороге матрос заболел тропической лихорадкой и едва не погиб. На родину он вернулся без гроша в кармане, едва живым, никому не нужным инвалидом. Его единственные родственники, две сестры, умерли, родительский дом принадлежал чужим людям. Чтобы не умереть с голоду, Рутерфорд был вынужден до конца своих дней изображать дикаря и петь новозеландские боевые песни в маленьком бродячем цирке. Когда цирк останавливался в портовых городах, Рутерфорд всегда первым делом спешил в гавань и пытался найти корабль, который отвезет его в Новую Зеландию, назад к его любимой Эшу. Но до конца жизни этого ему не удалось, и он умер в нищете одиноким, больным и никому не нужным.

       Я рассказывал долго. Может быть часа два, а может быть три. Примерно на середине истории я встал со стула и начал показывать события "в лицах" - то вращая невидимый "мэр", то корча страшные рожи новозеландских туземцев. Почти все время меня никто не прерывал, и я говорил без остановки. Когда я закончил и устало опустился на стул, Витька восхищенно произнес:

- Ну, Ярик, блин, ты даешь... Я как будто целое кино смотрел, а не тебя слушал.

- Да-да, - согласилась Света. - Но слишком страшное и грустное. Блин, ну что он за дурак-то такой. Бросил девушку с ребенком, свою жизнь проебал и ей испортил. Блин, да я чуть не расплакалась в конце.

- Поделом предателю, - уверенно заявила Вера. - А этот мудак вообще дважды предатель!      Он же не кинулся сражаться до конца за своих друзей? Сидел и ждал, пока их скушают, лишь бы шкуру свою спасти. А потом, когда подвернулся случай, и племя свое предал, и даже любимую жену. Вот и получил по заслугам. Собаке - собачья смерть. Хорошая история, и рассказал ты её прямо ух! Тебе не на ветеринара, а в театральный поступать надо было!

- Рассказ хороший и интересный, - кивнула Саша. - Но причем тут саморазвитие? Чему тут научились? Новозеландским обычаям приготовления человечины?

- Ну, Ярик-то не готовился, - неожиданно вступилась за меня Лена, - он замечательно рассказал историю, которую знает хорошо. Давайте определимся с темами и в следующий раз проведем лучше. Ты, Саша, также сможешь?

        К этому времени я успел допить холодный чай и, переведя дух, принялся оправдываться:

 - Я не знал, что говорить, правда. Просто подумал, раз был разговор про племя, то и расскажу интересную историю. Я никого не хотел обидеть, ну извините, что так получилось.

- Все хорошо, Ярик, не переживай, – торопливо вмешалась Настя, – просто некоторые подробности можно было пропустить, нам их знать не обязательно.

- Наверное, стоит заранее обговаривать тему и более тщательно готовиться, - предложила Саша. - И вообще график составить, когда у нас что. Например, литературно-познавательные вечера по воскресеньям и средам, кулинария по вторникам и т.д.

- Если я буду знать, к чему готовиться, то смогу лучше, - обрадовался я.

Девочки задумались, Лена что-то зашептала на ухо Витьке, а Вера откинулась на подушку и прикрыла глаза.

- Ярик, я помню у тебя дома много книг по художественному искусству, есть и большие такие, с иллюстрациями. Давай ты в следующий раз сделаешь вечер про художников? Расскажешь про картины, там стили, историю. Мне это очень интересно, – попросила Настя.

- Поддерживаю, - сказала Вера, не размыкая век. - Нам все это будет полезно. Мне особенно интересны всякие абстрактные художники, типа Пикассо

- Хорошо я попробую. Но это аж только после выходных будет, я не собирался среди недели домой ехать. А тут книги негде взять.

- Говорят, где-то в универе есть отдельный художественный отдел библиотеки, - неожиданно сказала Лена. - Он маленький, туда почти никто не ходит, но он есть. Я о нем узнала, когда у меня одногруппницу в зимнюю сессию отчислили. Там бегунок дают, нужно во всех отделах библиотеки отметиться, что книги не должен, иначе аттестат не вернут. Так она этот отдел последний полдня искала, еле нашла. Я это к чему говорю, Ярик, может, ты туда сходишь, книжки поищешь подходящие, чтобы домой не ездить?

- Только не про людоедов, - торопливо вмешалась Настя. – Давай, если не про художников, то просто про что-нибудь хорошее.

- Ладно, попробую завтра разузнать, - согласился я. - Что теперь будем делать?

- Мы с Леной хотели во флигель пойти, - осторожно начал Витька. - На час, на два примерно. Можете тут посидеть. Ну, просто вот...

         Витька замялся. Несмотря на пламенные речи Веры и готовность любить всех, мгновенных перемен в сознании не произошло, и он явно по-прежнему испытывал неловкость и боялся прямо говорить о сексе. Лена пришла ему на выручку:

- Если кто-то хочет с нами, будем рады, - спокойно сказала она. - Мы ведь теперь все вместе.

          После слов Лены ощущение неловкости стало еще сильнее. Девочки явно смутились, и никто не сказал ни слова.  Через несколько секунд опомнилась Вера и  ответила сразу за всех:

-  Идите-идите,  можете  там до утра остаться. Только дверь закройте  и  кровати не ломайте. Мы тут сами разберемся.

         Лена встала и, прихватив пару  вещей, первой вышла из комнаты. Витька завистливо посмотрел на меня и поспешил за ней. Когда за ними захлопнулась дверь, в комнате снова повисло  неловкое молчание, которое прервала Света:

-  Пошла  я спать, мальчишки и девчонки, - сказала она, потягиваясь. -  Спать на полу  весело, но  на кровати мягче, я вчера проворочалась и не выспалась. Я в маленькой комнате лягу, вы, если тут болтать ещё будете, то не орите, ладно?

- Иди уже, принцесса на горошине, спать ей жестко, - ворчливо сказала Саша. - Мы тут посидим еще. Ярик, расскажешь что-нибудь интересное,  только не про людоедов?

- Дались вам эти людоеды,  из всего  рассказа только это и запомнили, - возмутилась Вера, поднимаясь со своего места и подходя к столу. - История вообще-то  про идиота, который не ценил любовь, людоеды это  так,  мелкая деталь.

       Я поднялся  со стула, уступая  ей место,  и пересел на кровать. Но Вера включила настольную лампу, затем выключила верхний свет и села со мной рядом на кровать.

- Можно я полежу с тобой рядом, а голову тебе на колени положу? – спросила она. – А ты чего-нибудь порассказываешь, что-нибудь хорошее…

- Ярик, а почитай свои стихи, - неожиданно попросила Настя. – Света говорила, что они у тебя классные, а нам ты их не показываешь.

         Не дожидаясь ответа, Вера растянулась на кровати и положила голову ко мне на колени.  Затем взяла мою руку и провела ею по своим волосам, предлагая гладить её как ласковую кошку. Я механически стал повторять это движение и Вера, улыбнувшись, закрыла глаза. Настя по-прежнему вопросительно смотрела на меня, а Саша, кажется, задремала. Я тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и заговорил:

- Давайте лучше я не свои стихи почитаю? Мои, правда, плохие, и я их наизусть не помню. Давайте что-нибудь из классики, а?

- Только не школьную программу, - неожиданно проснулась Саша. – Меня в школе учить заставляли, и от серебряного века до сих пор тошнит.

- Хорошо, пусть будет бронзовый век, - сказал я и прочитал:

     Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,

     дорогой, уважаемый, милая, но неважно

     даже кто, ибо черт лица, говоря

     откровенно, не вспомнить, уже не ваш, но

     и ничей верный друг вас приветствует с одного

     из пяти континентов, держащегося на ковбоях;

     я любил тебя больше, чем ангелов и самого,

     и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих;

     поздно ночью, в уснувшей долине, на самом дне,

     в городке, занесенном снегом по ручку двери,

     извиваясь ночью на простыне --

     как не сказано ниже, по крайней мере --

     я взбиваю подушку мычащим "ты"

     за морями, которым конца и края,

     в темноте всем телом твои черты,

     как безумное зеркало повторяя.

- Мне нравится, - проговорила Вера. – Кто это написал?

- Бродский, Иосиф Бродский.

- Мы, кажется, должны были его изучать, - проговорила Настя. – Но наша бабушка-литератор в школе сказала, что он плохой поэт и предатель, и лучше она проведет дополнительный урок про Маяковского, чем про этого гнилого еврея.

- Она старая дура, - честно сказал я. – Бродский прекрасный поэт, я его очень люблю и много знаю наизусть.

- Тогда читай, не останавливайся, – попросила Вера. – И гладь меня по волосам, пожалуйста, это очень приятно.

- У Бродского что-то есть общее с Рутерфордом, - сделал я неожиданный вывод.- Он тоже оставил на далеком берегу жену с сыном и больше с ними не встретился. И тоже очень тосковал. Этот стих как раз про это.

- Давай без грустных историй, - снова жалобно попросила Настя. – Пожалуйста, лучше читай стихи.

        И я продолжил. Прочитал «Зимним вечером в Ялте», «Не выходи из комнаты»,  «Пилигримы», «Письма римскому другу», «Остановка в пустыне». Настя и Саша уже точно уснули. Я любовался нежными чертами их лиц и испытывал сильное желание, но боялся сдвинуться с места, чтобы не потревожить Веру. Та, казалось, тоже спала, но стоило мне убрать руку от её волос и замолчать, как она сказала:

- Ярик, продолжай, пожалуйста. Это просто волшебно. Пожалуйста, читай еще…

            И я продолжил, с трудом вспоминая Римские элегии:

     Лесбия, Юлия, Цинтия, Ливия, Микелина.

     Бюст, причинное место, бедра, колечки ворса.

     Обожженная небом, мягкая в пальцах глина --

     плоть, принявшая вечность как анонимность торса.

     Вы -- источник бессмертья: знавшие вас нагими

     сами стали катуллом, статуями, трояном,

     августом и другими. Временные богини!

     Вам приятнее верить, нежели постоянным.

     Слався, круглый живот, лядвие с нежной кожей!

     Белый на белом, как мечта Казимира,

     летним вечером я, самый смертный прохожий,

     среди развалин, торчаших как ребра мира,

     нетерпеливым ртом пью вино из ключицы;

     небо бледней щеки с золотистой мушкой.

     И купала смотрят вверх, как сосцы волчицы,

     накормившей Рема и Ромула и уснувшей.

           Наконец, и Вера успокоилась и уснула. Я вышел на кухню и выпил стакан воды. Возбуждение и желание переполняли меня со страшной силой, но я не представлял, как можно побеспокоить спящих девочек.

         Я вернулся в комнату. Кровать Лены была свободна, и можно было лечь, не опасаясь скандала, теперь ведь у нас все общее. Но какая-то неведомая сила толкнула меня к Вере. Я лег, не раздеваясь, рядом с ней и, осторожно положив руку Вере под голову, обнял её. Она уткнулась лицом мне в плечо, не произнеся ни слова и не открывая глаз. Свободной рукой я стал гладить её по волосам и читать еще какие-то стихи. Это продолжалось еще час или два, а потом я сам не заметил, как уснул.