5. Визит к хамелеону

 - А чего мелочиться, давай начнем с ограбления банка, а потом сразу угоним самолет и махнем на Багамы. Зачем так рисковать просто ради надписи? Ну, нет смысла. Как это поможет твоему отцу?

- Ишь, как ты растопырился, а вчера говорил, что никогда не бросишь. Вот  что делать, если других вариантов нет? Просто сидеть и ждать пока само рассосется?  Проведать нельзя, бабушка толком ничего не рассказывает. По телефону нормально, да нормально, но слышно же - голос  тусклый. А твой доктор сам сказал, что при такой фигне важней всего настрой. Типа нужны позитивные эмоции.

- Ну может не так буквально… Думаешь, его это сильно обрадует?

- Наверное, это по-любому лучше, чем ничего.  Ты вообще там был? Я только на забор глянула , уже понятно – уныло,  что пиздец.

- Почему бы все-таки не попробовать просто посылку передать? Это же не тюрьма, там нет ограничения по передачам.

- Ты не понимаешь, а вдруг он там надолго зависнет? Посылка такое дело, апельсины съел – настроение кончится.  А так будет серьезное напоминание каждый раз, как к окну подойдет. Там дорожка асфальтовая широкая, как раз надпись отлично смотреться будет.  И такая вдохновляющая, только для него. Ни у кого такого не будет! Ну как тут не поправиться? Вот где настоящий настрой.

- А вдруг у него окна на другую сторону?

- На эту сторону, я все разузнала. Не переживай, риска никакого, мы же не банк грабить идем. 

- Да все равно стремно как-то…

- Считай, что я пригласила тебя на романтическое свидание. Ты же мой парень или нет? Ну, мы типа встречаемся, отношения там?

- Ну да, но…

- Тогда никаких но! Отношения, знаешь, это не только потрахаться и на боковую. Нужны и приключения еще!

- Ох, хорошо, ладно. А у тебя баллончики есть?

- Какие баллончики, ты меня вообще слушал? У меня банка белой эмали и две кисточки. Должно хватить, я считаю. Пошли быстрей!

                Валентин поежился, словно бы от вечернего ветра. Они стояли в нише двери черной лестницы, на первом этаже больницы. Доктор Карл не ошибся в своем предположении, и Женя появилась под дверью буквально через полчаса после звонка, одетая как ниндзя в черные лосины, черный остроконечный балахон с полу-облезшей картинкой «Короля и шута» и вдобавок, с черной банданой на лице. Валя даже вздрогнул от такого пугающего сочетания. Сам он накинул ту же больничную куртку, а вот вчерашних кроссовок на том же месте не нашлось, и он неловко топтался на улице в больничных шлепанцах. Ноги в носках особо не мерзли - осеняя ночь выдалась относительно теплой, но все равно было как-то неуютно.

                Женя резко дернула его за рукав и потащила за собой к остановке автобуса. Они, наверное, очень забавно смотрелись со стороны, но народу на улице почти не было, и беглецы не привлекли к себе особого внимания. Валя понятия не имел, где у них в городе расположена туберкулезная больница.  Оказывается, чёрти где:  за сосновой рощей недалеко от выезда, на расстоянии от дороги. Они еще успеют добраться туда на автобусе, а вот обратно, скорее всего, придется топать пешком, хорошо бы к утру успеть.

                В пустом транспорте они вольготно устроились на заднем сидении, и Женя ласково погладила его по щеке.

- Ну что ты такой грустный? Страшно со мной гулять?

- Нет, просто… Не собирался, в общем. Все так неожиданно.

- Жизнь вообще штука внезапная. Но я очень рада, что ты меня не бросил. Я, конечно, в тебе не сомневалась, но…

- Просто я этого… Ну Карла… доктора подводить не хотел. Сегодня он дежурит, а я опять в бегах. И даже куклу на кровать не подготовил.

- Это  тот, с которым я разговаривала? Такой милый голос. И объясняет все понятно, за клетки там и процессы. Не то, что наша биологичка, карга старая, блин.

                Валя не ответил. Определение милый как-то больно резануло, хоть вроде не повод, но все- таки. Они о чем-то разговаривали полчаса так, что у Жени перестал отвечать телефон. Вроде бы мелочь, волновалась, доктор объяснял, успокаивал. Но все-таки, трещинка есть. А теперь вот говорит милый. Зачем вообще про доктора было вспоминать? Сам дурак, больше говорить не о чем что ли.?

- Ты как три лимона съел - кривишься. Что-то болит или как? Если передумал – выходи, давай я сама разберусь.

- Нет, я просто, задумался. Это все на какую-то игру похоже. Ну, компьютерную какую-то. Проникнуть там на объект, выполнить задание. Часто бывает, что это какая-нибудь больница, а там зомби или вампиры.

- Не знаю, я не играла почти. Только в «Марио» на денди. Там знаешь, принцессу похищают и типа надо спасти.

- Да, что-то такое было.

- Вот и у тебя принцесса будет наградой в конце. А пока вот аванс получите.

                Она захлестнула его шею правой рукой и борцовым захватом опрокинула  голову к себе на колени. В следующую секунду обожгла могучим засосом, переходящим в искусственное дыхание с языком. Дурные мысли вышибло оглушительным ударом. Теперь только запах, вкус и желание. К черту все, подумаешь, побегать ночью. Зато потом… эх… Это великолепно, так хорошо, так круто…

                Прогулка по узкой асфальтовой дороге через сосновую рощу показалась Вале довольно жуткой. Парень старался держаться как можно уверенней, но мачты сосен, почти смыкавшиеся кронами над головой, выглядели очень зловеще. Так и казалось, что из темноты выпрыгнет оборотень, а то и  маньяк. Так и хотелось повернуть назад, в теплую уютную квартирку. Сидеть на крохотной кухне, пить чай с пряниками, а потом смотреть, обнявшись на диванчике под одеялком, какое-нибудь красивое кино. Можно даже ужастик, так даже лучше, но в теплой квартире, а не в шлепанцах на ночной дороге в лесу…

- Так, прямо ворота, они открыты, наверное, но там проходная и охранник в будке, так что надо левее взять, - уверенно сказала Женя. Пойдем наискосок через парковку.

                Впереди за поворотом дороги действительно показалась прогалина, оказавшаяся заасфальтированной площадкой, за которой виднелся типовой забор из бетонных плит. За ним возвышалась стандартная советская коробка. Ничем не примечательная прямоугольная пятиэтажка больницы. Казалось, в таком мрачном лесу лучше бы смотрелся готический замок из серого камня, но и светившийся окнами обрубок тоже выглядел зловеще. Забор был без колючей проволоки, но все равно довольно высокий - перелезть будет не просто, особенно в тапочках. Может, можно как-нибудь пройти через ворота?  Или в другой день прийти позже, из расчета, что охранник на въезде заснет.  Это же не тюрьма, вряд ли следят прямо строго.

- Пришли,  - оборвала его мысли Женя. – Видишь, вон там сбоку калитка. Там перелезть можно.

- Я бы не заметил, если бы не сказала.

                Ближе к углу ограды было построено прямоугольное кирпичное здание с плоской крышей. Его задняя стенка была частью забора, а справа и правда была неприметная железная калитка, ниже, чем весь забор. Можно ухватиться и перелезть. Женя сунула ему пакет  с банкой и сказала:

- Так, я первая перелезу и обстановку разведаю. Потом тебе свистну, банку мне подашь и сам полезешь. Готов?

- Да.

                Она ловко ухватилась за верхний край металлической двери и вскарабкалась на неё, упираясь ногами. Несколько секунд посидела сверху, оседлав металлическую перекладину, потом спрыгнула вниз.

- Все, тихо. Давай, перекидывай вместе с пакетом, я подхвачу.

                Валя встал на цыпочки и осторожно перевалил банку с краской через калитку. Женя зашуршала пакетом и приняла посылку с другой стороны.

- Давай, перелазь и двинули.

                Валя схватился за край и, подтягиваясь, заскреб ногами по металлу. Чертовы тапочки, как бы не потерять. Почему не догадался утром прибрать кроссовки? Тогда бы никаких проблем не было. Ладно, не ныть, все получится, перелазим.

                Он спрыгнул с другой стороны и сразу двинулся за Женей вдоль стены, огибая здание. С задней стороны и правда была асфальтовая дорога, опоясывающая больницу и ведущая к каким-то приземистым строениям в углу. Склад или гараж, похоже, в темноте не разберешь. А вон труба здоровая – котельная, наверное, или вообще крематорий.  Никакого освещения во дворе не было, но само здание было довольно ярко освещено и окна отбрасывали на асфальт яркие прямоугольники.

- А нас не спалят тут?

- Подождем минут пятнадцать. В десять в палатах свет выключать должны. Тогда и будем писать. Надо посередине, его палата на четвертом этаже, по центру как раз.

- Откуда ты знаешь?

- Ну, я же на разведку ходила.

- И что? Языка в плен взяла, чтобы расспросить?

-  Конечно, и запытала насмерть в лесу. Хочешь, скелет покажу?

- Да ну тебя с такими шуточками. Ты уже решила что писать будем?

-  Папа, выздоравливай!  С восклицательным знаком.

- Думаешь, только твой папа тут лечится? Как он поймет, что это ему адресовано? Даже имя не поможет, тезки тоже могут быть.

- Хорошо, тогда давай папа-Ёжик выздоравливай.

- Почему Ёжик?

- Я его так в детстве называла. Когда только говорить научилась. Он мне тогда сказку про ёжика перед сном читал. А я еще мало слов знала. Что-то типа папа, мама, дай и ёжик. Бабушка вспоминала недавно, мы смеялись еще. Он с работы приходил, а я с книжкой телепала в прихожую и с порога вместо привета -  «дай ёжик, дай ёжик», в смысле,  давай читай про ёжика.

- А что за книжка была?

- Представляешь, не помню. Она не про ёжика была, а про разных животных. Но про ёжика зацепилось почему-то. Он наверняка догадается. Давай разделимся. Ты с одного края пишешь ПАПА, а я навстречу пойду с конца - ВЫЗДОРАВЛИВАЙ. Так быстрее получится вдвоем.

- Да ну глупости, мы разного размера напишем ,и форма букв будет отличаться. Да и кисточку макать задолбаешься бегать.

- Давай баночку или бутылку найдем и перельем часть?

- Нет, все равно фигня получится. Давай вместе. Ты намечаешь буквы, а я следом иду и закрашиваю. Так и быстро будет и аккуратно. И буквы толстые, чтобы сверху было хорошо видно. Нам же еще надо чтобы краски хватило.

- Да хватит. Банка полная, ни разу не открывали. А про вместе ты хорошо придумал, и правда круто получится.

- Может и не хватит. Откуда ты знаешь какой расход?

- Мы же не забор красить будем. Не нужен прям сплошной слой. Так, чтобы сверху видно было, надо правда толще, а если по мелочи не прокрашено будет - это фигня вообще.

- Хорошо, давай пока светло наметишь чуть, я на шухере постою, а как окна погаснут, будем уже писать.

- Ну давай.

                Они заняли позицию в тени, возле угла здания. Вроде бы из окон не должно быть видно. Женя развязала пакет, и тут возникла первая сложность. Крышка на железной банке с краской прилипла и никак не хотела открываться. Женя пыталась открыть рукояткой кисточки, но та была слишком толстой. Девушка пошарила в карманах и достала ключи.

- Не надо, вдруг сломается – запротестовал Валя.

- Да ниче, я аккуратно.

- Нет, все равно. Слегка повредишь бородку, он потом заклинит вообще. Давай я что-нибудь другое поищу. Время есть пока.

- Хорошо, давай.

                Как назло, в карманах куртки ничего подходящего не было. Зато пройдя вдоль стены, Валя обнаружил клиновидный осколок стекла:  видимо, когда-то стекло разбилось, но все осколки собрать не успели. Поковырявшись и чуть не порезавшись, он таки сумел открыть несговорчивую банку, за что получил в награду короткий поцелуй.

- Мне кажется, что ты только повода ждала.

- Ну конечно. Слишком скучно тебя просто так целовать. Смотри, наверху выключают уже. Погнали сразу, без подготовки.

- Так плохо видно же.

- Ниче, справимся.

                Вопреки ожиданиям, свет погасили не во всех помещениях. Видимо, на первом этаже не было палат, и там во многих помещениях оставался включенный свет. Окна скрывались за  плотными вертикальными жалюзи, и понять,  что там происходит  было нельзя, но света на дорогу падало порядочно. С одной стороны - это очень облегчало работу, но с другой -  в пятнах света они были как на ладони, можно было заметить даже издалека.

                Работа продвигалась медленно. Женя неуверенно водила кистью, и Валя быстро догонял с закрашиванием, к тому же буквы выходили разного размера. Он подправлял их как мог, но после третьей решил изменить подход.

- Давай я буду писать буквы, а ты закрашивать. Так быстрее и аккуратнее выйдет.

- Хорошо, давай.

                Валя двигался гусиным шагом, осторожно придерживая банку, Женя смешно перепрыгивала с места на место. Дело пошло быстрее, но Валя не мог понять сколько они потратили времени, пока закончили «ПАПА ЁЖИК …» Тридцать минут, может сорок? По ощущениям вообще часа полтора или два, настолько напряженным казался ночной воздух. Почему-то в темноте по углам забора мерещились вышки, с которых вот-вот сорвется луч прожектора, потом грозный окрик и следом автоматная очередь.

                Откуда такие мысли? Они же не в тюрьме. Что за навязчивое повторение? Наверное, из-за забора. Кто придумал эти бетонные шоколадки: типовые серые и одинаковые. Ими все огорожено, куда не пойди. Заводы, военные части, тюрьмы, больницы, везде бетонный шоколад. Хоть бы цвета другие придумали что ли. Почему не красят такой забор, экономят? Так не отвлекаться, а то не то напишу. А то не то, то не это… бред какой. Ы слишком широко разнес, мягкий знак с палочкой какой-то.

- Добавь тут палочку потолще.

- Хорошо!

                Совсем немного осталось - две буквы и все. Не так страшно, как вообще казалось. Может не в больницу вернуться, а к Жене домой? Фильм, конечно, посмотреть не получится, секс тоже под вопросом, но даже просто в тепле полежать вместе - уже очень круто. Просто целоваться дольше, внезапней. Как это она так в автобусе, аж дух захватило, раньше так не делала никогда и вот вдруг. Последние буквы вне окон, писать тяжелей, но ничего, приноровились уже. Так осталась «Й» и галочка над ней, потом восклицательный…

                Внезапно что-то мелькнуло в темноте, в углу ограды возле одноэтажных зданий, куда вела дорога. Валя не сразу понял, но вспышка повторилась и тут озарение. Кто-то закурил, нет, закурили, сначала один, потом другой. Два человека, идут сюда. Хуже всего, они отсекают. Он схватил Женю за рукав и выдохнул в ухо.

- Кончай, бежим.

- Но я не…

- Там люди идут.

- Секунду.

- Бежим быстрей, дура…

               Женя упрямо докрашивала галочку, и Валя с размаху пнул банку с остатками краски. Будет большая точка, а не восклицательный знак! Надо что-то делать.

- Беги к остановке, там встретимся,  – выдавил он и, вскочив, побежал навстречу курильщикам, размахивая руками и истошно вопя:

- БОМБА, ТАМ БОМБА. ШУХЕР КАРАУЛ, ПИЗДЕЦ БЛЯЯЯ ГОРИМ, ЗОМБИ!

                Два мужика в рабочих спецовках как раз подошли к световому пятну первого окна и замерли в ошеломлении. Один выронил сигарету, другой остался с приоткрытым на полуслове ртом. Валентин стремительно проскочил между ними и метнулся за угол больницы, не прекращая вопить уже что-то совершенно нечленораздельное.

- АААА-ОООААА УУХ БЛЯ-ЯЯЯ

                Он не оглядывался, но, кажется, мужики бросились следом. Обогнув здание, Валя оказался перед главным входом. На ступеньке перед козырьком уже выскочили две  толстые женщины в белых халатах, толком не разглядеть. Ничего, такие не догонят. Вприпрыжку обогнул ступени, со всех ног бежать к воротам. Только бы не успели закрыть. С разбегу калитку брать непросто. Женя должна успеть уйти. В таком шухере её не заметят. А его даже если и поймают, так не будет ничего. Он же просто… ну надпись, ну краска, ничего…

                Он запнулся за трещину в асфальте, чуть не упал, один тапок слетел с ноги. Махнул, сбрасывая второй. Каждая неровность по пяткам. Бежать, вроде гонится только один, что кричат -  не расслышал. Ворота, толстяк из будки, свет. Наверное, тоже не поймет, успеть, не тормозить, не догонят.

- Семеныч, держи психа, – задорно гаркнули за спиной.

- Че за на хер? – вяло отозвался охранник, выкатывая мешок пуза навстречу Валентина. – Что пережрали или…

                Валентин воспользовался его медлительностью и, ловко обогнув справа, проскочил в будку проходной. Металлическая вертушка застопорена, не проворачивается, поднырнуть. Бежать, по краю рощи не останавливаться, так парковка, поворот, чуть вглубь.

                Он перебежал парковку, достиг поворота, и едва скрывшись из виду, сразу же углубился в рощу. Отбежал вглубь на несколько метров. Бля, как ветки колются, так и ногу недолго пропороть. Вот черт. Живот заболел, дышать тяжело. Ох, что же так больно-то, ох, блин. Привалился к дереву, спиной, жадно глотая воздух. На хер такие приключения, в жизни так никогда не бегал. Что на него нашло? Дурость же. Может, их бы вообще не заметили. Да и заметили, что такого. Ну объяснили бы. Надпись не матерная, цель благородная. Отпустили бы. Может, у них самих дети есть. Ну, или родители есть, или были когда-нибудь. Когда-нибудь точно были иначе как можно. Ох, как больно, что за бред? Интересно, Женя убежала? Вроде на дороге не было, значит, должна была убежать.

                По дороге кто-то прошёл, светя фонариком по сторонам. Валя прижался с обратной стороны дерева. Через две минуты опять фонарик, кажется, в обратную сторону. Фух, пронесло, не заметили. Так, не двигаться, выждать. Теперь спешить некуда. Женя точно ушла, она умная, все поняла. Дождется на остановке. Не так много времени прошло. Сейчас тупо спалиться по глупости, надо осторожно. Нет, слишком медлить нельзя, вдруг Женя за ним вернуться захочет. С неё станется, она может. Тогда её отец узнает, он нервничать, будет, значит и Женя расстроится. Нет, все-таки надо спешить. Тем более за такой подвиг должна быть серьезная награда в конце.

                Он осторожно двинулся по роще вдоль дороги. Помимо сухих иголок и веток под ногами хватало всякого мусора и бутылочных стекол. Он дважды больно кололся.  Крови, кажется, не было, слишком темно, не разберешь. Нет, так слишком опасно, так и заплутать недолго. Надо вернуться на асфальт. Фонарик вроде больше не шарит. Наверное,  сторож вернулся назад, ночью с психом по роще гулять видно и его не радует.

                Валентин осторожно выбрался на дорогу. Глянул по сторонам. Все тихо, точно пронесло. Теперь главное, чтоб с Женей все хорошо. Надо быстрей на остановку. Главное, чтоб она дождалась. Блин, как пешком теперь домой идти. Нет, не домой, в больницу. Асфальт вроде ровный, а колючий такой, вот чёрт…

                Он почти дошел до перекрестка с проспектом Дзержинского, от которого в тридцати метрах справа остановка, как вдруг замер, ослепленный снопом фар.

- И куда ты пацан, такой красивый? А ну стоять, не дергаться. Документы есть?

                Почти успел, вон она уже остановка видна, кажется. Почти дошел, там Женя… Или не там, черт, откуда эти мусора сплющились… Ведь все почти получилось. Так успокоиться, только не смотреть на остановку…

                Из свернувшего с проспекта милицейского уазика вылез приземистый бритоголовый крепыш, в лихо сдвинутой на затылок форменной кепке. Прямо гопник из подворотни, только в милицейской обертке. Татухи с бычком не хватает и все…

-  Я в больницу иду. Мне плохо, я заблудился.

- А чего босиком? И больница в другой стороне так-то. Садись ,подвезем.

- Не надо, я не туда. Я в другую. Я из скорой помощи.

- Э, дружище. Ты с дурки что ли дернул?

- Я не, я из БСМП. Я там в токсикологии…

- Ага, приход словил значит, ну поехали , покатаемся.

- Нет , не надо, я сам лучше, на такси…

- Стоять, – патрульный ухватил его за руку и тут же грубо принялся хлопать по одежде, не насытившись, даже бесцеремонно стал выворачивать карманы куртки наружу.

- Отпустите.

- Заткнись! Серый, открой заднюю, давай его закинем, поедем к этим туберкулезникам. Разберемся чего там.

- Я бы не хотел там тусить, – пробасил второй из темноты. – Еще подхватим чего.

- Вызов есть, надо ехать. Если че посидишь, я сам там перетру. Открывай, чё встал.

                Они запихнули его в маленький зарешеченный задний отсек, где пришлось сидеть на крошечной боковой скамейке спиной к борту машины. Уазик дернулся и покатил во тьму. Валя понял, что дело плохо и зашел с последнего козыря.

- Отпустите. У меня мама помощник судьи…

- Слышь, Серый, как запел, – отозвался спереди кепчатый. – Они как обнюхаются, так у всех мама судья и дядя президент. Сиди там, не вякая, а то выгребешь дубинкой по жопе, понял, торчок? Ща мы узнаем, что вы тут за шорох в больнице навели.

                Остановились, кажется, на парковке. Через крошечное окошко было не разглядеть, но за ворота  точно не проезжали. Хлопнула дверь, и говорливый патрульный вышел. Валя замер на своем месте. Надо помалкивать. Надо чтобы они быстрее в отдел уехали и чтобы Женю не загребли. Мать если узнает, влетит, конечно. Но она-то его отмажет, ему по закону ничего не прилетит. А вот если Женя… Да если мать еще. Такой повод…. Вот черт, надо было Женю отговаривать. И почему не подумал о последствиях? Раз в глаза глянула и все, обмяк.

                Кепочки долго не было. Откуда-то снаружи доносились возбужденные голоса, кажется, человека три четыре, но слов издалека не разобрать. Наконец, гул приблизился, и можно было понять отдельные фразы. Вот, кажется, голос патрульного:

- При нем никакого кабеля не было.

- Раз без тапочек, значит точно он. Тапочки он потерял когда драпал, да мы нашли, вот подобрали,  – отвечал кто-то суетливым басом.

- Кабель у нас на той неделе срезали. Тридцать метров, алюминиевый. Котельную обесточило, хорошо, не холода,– скрипуче ворчала какая-то тетка. -  Заявление тогда вашим написано, с отдела приезжал, этот, как его. Забыла фамилию.

- Ладно, разберемся. Один кто-нибудь, поехали в отделение, там будем протокол составлять и разбираться.

- Да мне нельзя, я дежурная.

- Придется поехать, вы же сами вызвали, тем более дело есть. Ну или не дело, факт кражи. В общем, без показаний никак. И опознание опять же.

- Ой, опознавать не буду, я не видела толком, это вот пусть Семеныч. Он рядом был.

- А че Семеныч сразу, а дежурить кто?

- А вот Олег Георгиевич приглядит. Все равно и за котельной нужно.

- Я вообще-то домой собирался.

- Ну что поделаешь, в вашем хозяйстве форс-мажор, потерпеть придется.

                Валя лихорадочно соображал. Про Женю вообще не говорят. Значит, ушла, ее не заметили. Вот хорошо. Отлично просто. И про надпись молчат. Значит, отвлек удачно. Еще лучше. Значит, нужно молчать. Включить дурака - самое надежное. Мать всегда ругалась. Как у них на заседании такие включатели попадаются, так хоть убейся, все затягивается, и не разберешься. Может, потеря памяти? А что, бывает же в кино. Потерял память, проснулся неизвестно где. Люди в черном похитили, память стерли, вообще ничего не помню. Нормальный такой расклад. Амнезия в следствии, отравление грибами. Логичный расклад. И все объяснить можно. И что кричал, и что бегал, и что без тапочек. Приступ психического расстройства. Теперь главное, чтобы быстрей в отдел. Главное, чтобы Женя им не попалась.

                На улице еще пару минут препирались, но потом толстый неповоротливый охранник сдался и все-таки полез на заднее сидение бобика. Валя отчетливо расслышал жалобно скрипнувшие пружины.

- Погнали, Серый, сдадим с рук на руки. Вот же на хер сплющилась маета. Кабель-хуябель.

- Да, пиздец. Попили кофейку.

                Минут через десять уазик тормознул у трехэтажного здания райотдела. Кепчатый выволок Валю и повел в помещение, крепко держа за руку. За спиной из машины тяжело выкатился Семеныч и тут же возбужденно забасил:

- О, точно он, я запомнил, куртка длинная. И босой, точно босой был. Ну в носках то есть. Я видел.

                У Вали уже основательно замерзли стопы и уверенности заметно поубавилось. Он почувствовал риск изображать провалы в памяти. Тут уже и мама не поможет. Вдруг только хуже сделается. Мать будет рада его в дурдом отправить. Она и так считает, что он не в себе. Но пока опасалась, что выйдет как с психологом. А тут придумывать ничего не надо, все симптомы на лицо. Упрячут его на полгодика, там наширяют всяким, чтоб ничего не хотелось. И привет, Женька. Сходили на свидание. Вот бля, ну почему так всегда не везет.

                Его завели в кабинет, где за столом сидел лысеющий опер лет сорока и что-то лениво писал в журнал. Когда он вошли, тот на секунду поднял голову и указал Вале на стул у самого стола. За спиной засопел Семеныч, бочком протискиваясь в дверь, но лысый его осадил:

- Подождите в коридоре.

- Но я показания…

- Подождите, позову.

                Кепочка развернулся и вышел, попутно вытолкнув бдительного охранника. Хозяин кабинета мельком взглянул на Валю и снова уткнулся в свои бумажки. Через пару секунд закончил писать и, взяв новый бланк, спросил, не поднимая головы.

- Давай парень, Фамилия, Имя, Отчество, дата рождения, место прописки...

                Вале от чего-то вспомнился доктор Карл. Теперь он его точно здорово подвел. Ему ведь тоже прилетит конкретно. Пациента-лунатика упустил. Вообще нормально? Нет, слишком рискованно для всех. Надо играть ва-банк. Тут вот правда, отступать некуда.

- Я несовершеннолетний. Я ничего не буду говорить без присутствия родителей. Вы не имеете права меня допрашивать! Дайте мне позвонить родителям!

- Ого! Умный, да? – ласково спросил лысый, откладывая ручку. – И что же это ты несовершеннолетний после десяти вечера без сопровождения взрослых гуляешь? Заблудился?

- Я ничего не буду говорить без присутствия моих родителей.

- Ага. И где мне их взять, если у меня ни имени, ни адреса? Может тебя посадить до утра в обезьянник, чтобы родители тебя сами разыскивать принялись. Ну, когда морги обзванивать закончат.

- Вы должны мне дать позвонить. Я сообщу матери, она приедет и тогда поговорим.

- Ты че кина пересмотрел? Тут  тебе не пиндосия, чтобы права зачитывать…

- Моя мать помощник судьи Ленинского района Хохмалевой. Ключникова Мария Романовна.

- Ну да, а папа прокурор, наверное? Прямо как в песне поется?

- Я имею право ничего не говорить без присутствия родителей.

- Ну посиди до утра, может поумнеешь.

- Мне все равно. Я имею право ничего не говорить без присутствия родителей.

- Упрямый ты пацан. Ладно, погоди.

                Лысый снял трубку, нажал две кнопки и гаркнул.

- Лева, зайди.

                Через пару минут появился рядовой мент, и лысый кивнул на Валю.

- Посади отдельно, пусть охладится пока. И скажи мужику в коридоре, пусть зайдет. Толстый такой.

- А с этого отпечатки там оформить? – вяло спросил Лева.

- Обожди, пусть пока просто.

- Позвоните моей матери.  Ключниковой Марии Романовне. Она работает в Ленинском суде. В Ленинском райотделе знают её телефон. Там её друзья работают Борис и…

- Топай, давай. Сыночек, посидишь там, в холодке, может поумнеешь, - не поднимая головы отозвался лысый. – Много вас тут таких, нариков.  Как нюхать и ширяться - так взрослые все. Мама твоя только спасибо скажет.

                Неожиданно в кармане опера заиграл мобильник.  Бессмертная тема из «Бумера» была прервана на середине. Судя по взметнувшимся бровям, собеседник был неожиданный.

- Да, Олег Евгеньевич, на месте. Да, поступил такой, вот только что. Не успели даже офрмить... Понял, хорошо, конечно. С рук на руки и отзвонюсь. Конечно, проведу. Нет, ничего. Все понял, все будет в лучшем виде. Спокойной ночи. Да-да, хорошо, конечно.

                Казалось, он вот-вот вытянется во фрунт. Между тем Лева грубовато ткнул его ладонью в плечо, принуждая покинуть кабинет. В этот миг Лысый уже закончил разговор и, выпучив глаза, действительно вскочил из-за стола, воскликнув:

- Стой! Оставь его пусть тут.

                Рядовой удивленно оглянулся на опера, а тот брезгливо махнул на дверь и скомандовал.

- Иди давай, сам разберусь.

- А с тем что?

- Пусть обождет.

                Когда дверь захлопнулась, заметно порозовевший лысый затараторил:

- Парень, ты как? Не болит ничего? Все нормально? Сейчас твои родители приедут, заберут. Извини, что так вышло. Сам понимаешь, служба.

- Да ничего, - рассеяно пробормотал Валя.

- Тут у нас типа комнаты отдыха есть. Там диванчик, пойдем провожу, полежишь, телик посмотришь. Давай, вставай аккуратно.

                Он ласково приобнял его за плечи и проводил по коридору в довольно неубранный кабинет с кухонным столом, чайником и микроволновкой. Вдоль стены просиженный диван, на низком холодильнике телевизор.

- Вот пульт, если что сам разберешься. Хочешь вон, там чай кофе, сахар, бери что хочешь. Я там по коридору. В общем, ты видел, звони, если что.

                Опер поспешно вышел, чуть не кланяясь по пути. Перемена была совершенно невероятной. Вот уж точно хамелеон, даже покраснел в тему. Но кто это ему позвонил? Имя отчество незнакомое, мать таких, кажется, не упоминала. И почему так быстро? Он ведь не сообщал никому. Никто не мог знать, что его сюда отвезли и тем более так быстро сообщить родным. Загадок все больше и больше, ответов как обычно никаких. 

                Вале оставалось только ждать неизбежного разговора  с матерью. Он прокручивал в голове разнообразные варианты. Провал в памяти отметался сразу. Он ушел сознательно, доктор ему не помогал. Нужно только рассказать почему. Нужно придумать какую-то достоверную причину. Чтобы ни к чему нельзя было придраться,  и все сложилось в логичную картину. И чтобы мама поверила. Ах, уши опять покраснеют и все выдадут.

                Он распустил резинку на затылке. Забыл уже когда распускал волосы. Хвостик держался, как влитой. Наверное, тогда, ночью с Женей, когда потом принимал душ. У неё такой еще шампунь пахучий. Не её, наверное, хозяйки квартиры. Но все равно. У них теперь волосы пахли одинаково. Целый день не мог понять что так радовало. А это запах был, но теперь не чувствуется. Тут только куревом воняет и все. Что сказать - не важно. Интересно, что там с  Женей? Она смогла убежать? А  домой добраться?  Так тяжело рассуждать, мысли застряли, как мухи в меду… не двигаются, двигаться, даже сидеть…

 Вдруг вся усталость прожитого дня бетонным блоком рухнула на плечи и глаза закрылись сами собой…