После вечера быстрых досвиданий новая рабочая неделя как-то сразу не задалась. Худшие опасения оправдались – ни одна из двенадцати девушек не передала свои контакты через организаторов вечера – это полное фиаско. Была мысль, что хоть пухленькие заинтересуются, или та, что с сериалами, но нет... Метр пятьдесят девять, что ещё тут сказать. Фиаско братан, ничего с этим не поделаешь.

            На работе всё шло обычной рутиной. В словах о должности Матвей в сущности не соврал. Он действительно был заместителем начальника «железного участка» – так между собой называли на фабрике цех металлообработки. Кроме начальника цеха было два сварщика – Матвей и его напарник Серёга. Помимо них, работающих два через два, ещё четвёрка резчиков, которые занимались нарезкой заготовок из трубы и уголков. Они тоже работали по парам – два человека в одну смену. Ещё шесть грузчиков, работающих по трое в смене. Они работают не только в этом цехе, и привлекаются по необходимости – сейчас тут металл разгружают, а через час помогают грузить готовую продукцию на складе. Начальник, как белый человек, работал пять-два по восемь часов, но по факту обычно бывал в цеху часа три-четыре. Остальное время пропадал где-то в офисе, ругаясь с отделом закупок или выгребая люлей от руководства.

            Во всех случаях, когда шефа не было на месте, Матвей или Серёга выполняли его функции, что работало и в обратную сторону. В случае какого-нибудь аврала начальник –  Владимир Александрович сам брался за сварочный аппарат и помогал подчинённым. В самом деле, не грузчикам же поручать срочно свалившийся сверху заказ.

            Сейчас дни шли спокойно. Варить нужно было основы для лёгких кроватей из квадратной тонкостенной трубы. Совершенно ничего сложного, любой ученик справится:  уложил на шаблон заранее нарезанные детали, зафиксировал магнитами, прихватил парой точек и погнал швы, закончил, поставил к стеночке и следующий выставляй. Механическая работа, думать почти не надо.

            И вот это как раз было нехорошо. Когда какая-нибудь сложная заморочка, погружаешься в работу, и мысли дурацкие в голову не лезут; сосредоточенно вникаешь в чертёж, детали собираешь как конструктор в детстве; всё проверить нужно три раза, чтоб перекосов не было, чтобы отверстия не сместились, а то потом не соберут после покраски. Короче, настоящая работа. А тут... Так скучно, что на перерыве опять полез в приложение для знакомств. Зарекался же, думал перерыв сделать и только в реальности знакомиться, а всё равно полез.

Надо, наверное, было давно выставить фильтр по росту. Искать только маленьких девушек, тех, кому маленький рост парня не будет проблемой. Вроде Кати. Вот чёрт, собирался же о бывшей не думать. Надо чем-то отвлечься. В компьютер больше поиграть вечером, посмотреть обзоры, что там ещё новое вышло. Или просто «Стим» пошерстить, найти такое чего-нибудь, сюжетное, как тот детективчик прикольный. Когда погружаешься, разгадываешь загадки, о всякой херне думать не хочется.  

            Перепроходить «Ведьмака» по третьему кругу не хотелось, погружаться в онлайн тоже не особо. На работе хватало напряжения для глаз. Хотелось какой-то лёгкости и покоя. Или наоборот, приключений в реальности – прыгнуть в машину и погнать куда-нибудь, куда глаза глядят. На улице уже потеплело. Ограничения ковидные сняли почти. Прививку сделал опять же, сертификат можно показать. Может действительно выпросить отпуск и поехать куда-нибудь? Вдруг на трассе где-нибудь между дальними деревеньками попадётся маленькая голосующая студентка и...

            И попросит два косаря за минет... Размечтался блин, романтик херов. Муся дома одна с ума сойдёт. А брать с собой в переноске кошку... Где потом с ней останавливаться? И куда лоток? Если в гостиницу заселяться с кошкой, лотком, наполнителем… Ведь там не будет привычного ей унитаза. Совсем не факт, что она сможет на другой так же ловко ходить. Как минимум придётся её седушку драную с собой брать. Кстати, надо новую какую-то купить. Старая совсем когтями подранная, скоро может не удержаться и в унитаз упасть. Вот будет выходной, надо сходить в строительный поискать, тоже дело. Размечтался о путешествиях, а ремень ГРМ до сих пор не поменял, там ресурса тыщ на пять от силы. Как выходные – всё из головы вылетает. А пока работаешь, мысли лезут и лезут. Да и не дадут отпуска, говорили снова какие-то особые заказы будут.

            Нехорошие предчувствия подтвердились. Вместо трёх рабочих смен на этой неделе пришлось отработать четыре. И не потому что работы прибавилось, а потому что раздолбай Серёга умудрился вляпаться в очередные неприятности по синему делу и позвонил в последнюю смену Матвея, уже ближе к вечеру, и хрипло засипел в трубку, умоляя завтра один день выйти за него.

— Без базара, но только давай деньгами в этот раз? А то обмен днями с тобой херовато работает. Вечно, когда мне надо, ты не можешь. Если мне сейчас прилетит на карту, так и быть, выйду завтра. Если нет, разбирайся сам.

— Спасибо, д-дружище... Ты охеренный. Лучший просто. Я сейчас кину. Прости, что так. Но такая баба... Она сейчас в ванне. Мы шампусика литра три бахнули, и она такое – вау просто. Я тебе, если хочешь, фотки скину. Я не удержался, сфоткал со спины, пока жарил. Там такая жопка – огонь, огнище...

— Нахер мне фото? Ты мне деньги пришли!

— Без «Б» мужик, ща всё будет в лучшем виде.

            На фабрике довольно лояльно относились к учёту рабочего времени. Главное, чтоб с утра хоть один сварщик в цехе был. С Владимиром Александровичем всегда можно было договориться, он табель в «Экселе» правил в нужную сторону. Зарплаты выходили всегда примерно поровну. А за пересменки приходилось самим меж собой решать, деньгами брать или обменом. Матвею отпрашиваться было незачем, да и уговорить Серёгу выйти в выходной – дело гиблое. Он может уже с утра накатить хорошенько, и тогда с него взять нечего. Хоть деньги получить и то дело.

            Но одним лишним днём неприятности не ограничились. На последней внеплановой смене случился небывалый скандал, каких за восемь лет ни разу не было. Серёга будто что-то знал или просто предчувствовал, раз решил так вовремя романтически напиться. Начальника цеха с утра вызывали к директору, и спустя час он прибежал весь взъерошенный, раскрасневшийся и с выпученными глазами, словно хозяин его мордой в бочку с кипятком макал. С трудом переводя дух, он стукнул Матвея по маске, призывая прекратить работу и почти задыхаясь выговорил:

— Так бля, ребятушки, мы втроём встряли на добрых сто тысяч, как минимум. Ты, Серёга и я получается, больше никто эту хрень не варил... Это ещё в лучшем случае сотка, есть вариант, что всё хуже будет!

— Стой шеф, тормози коней, об чём вообще дискушн? — нахмурился сварщик, поправляя норовившее упасть обратно на лицо забрало маски.

— Помнишь, мы полгода назад летающую кровать на цепях срочно варили? За полдня нужно было успеть. Ещё Серёгу с выходного дёрнули. Четыре кронштейна по углам, там ещё зубчатые колёса должны эту кровать поднимать-опускать на разную высоту.

— Ну, помню конечно. По червонцу накинули премии... Маловато конечно, столько с этим было возни.

— Ага, накинули. Теперь сотку срежут блять. Это ещё в лучшем случае, понял? Один кронштейн по шву отломился и аккурат по башке заказчику прилетел. Он теперь в больнице с черепномозговой. Слава богу в сознании, но злой, как пиздец. Хозяин при мне с ним по телефону разговаривал, так я думал, что телефон от матов расплавится к хуям. Я хотел лично извиниться, но какое там. Лучше было вообще не лезть. Ещё не факт, что всё деньгами обойдётся.

— Да уж. Может лучше бы его этой железкой совсем того... — Матвей сделал выразительный жест рукой поперёк горла.

— Ну нахер. Хотя... если там жена – наследница, может и лучше бы, если б с концами. Может и не было бы такого шухера. Он же там с тремя девками сразу кувыркался на этой кровати. При том, что сам весит центнера полтора. Хотел бля на своей кровати с тремя юными дамами в райское наслаждение полететь, а в итоге  чуть башка не треснула, как нежная мякоть кокоса.

— Блин, а мы тут причём? Уже прошло полгода. Кто проверял какая там была эксплуатация изделия? Кто вообще расчёты конструкции проводил? А если у него три бабы по сто двадцать кило каждая? И сам он добрых сто пятьдесят, как ты говорил. Да ещё и раскачали  в процессе, получилась нагрузка динамическая. Там не то что кронштейн, там и якорная цепь с корабля треснет. Могло и перекрытие не выдержать, и болты срезать, или на чём там этот кронштейн к потолку крепился.

— Ты мне тут это, не это... Адвокат нашёлся. Ты пойди с ним посудись ещё. Этот хер ситуацией пиздец как расстроен. Но я же говорю, его можно понять. Представь себя на его месте – ты прям наслаждаешься, и тут, вместо того, чтобы кончить, чуть тебя не кончили.  Сто тысяч при таком раскладе – это по-божески. Ему вся кровать целиком почти в лям обошлась. Но хозяин разруливает, вроде есть нюансы. Короче, большую часть ущерба сама фирма получается покроет, а сто штук – это так, издержки. Для нас типа воспитательная часть! Хозяина тоже можно понять. Ты прикинь какие убытки по итогу. Весь лям вернуть и ещё от себя сверху.

— Херасе издержки. Если на троих раскинуть, ползарплаты почти.

— Не кипишуй. С тебя двадцать пять будет, с Серёги тоже, а с меня полтос. Но это максимум, я и так больше вас на себя беру, потому что понимаю ситуацию и на вас полагаюсь.

— Да ну ахуеть теперь! Этот жиртрест там табун баб трахает, а мне за него плати? Мы так не договаривались! Я вообще там только раму варил. Кронштейны под цепь – Серёгино творчество.

— Бля, Матвей, ты думаешь мне это нравится? Я тебе по-хорошему предложил. Не нравится – окей, тридцать три с тебя срежем и с Серёги тоже. Пусть всё по-честному будет!

— Да пошли они нахер! Сначала жопу рвать за счёт херни нестандартной, а потом из-за неё же деньги терять? В гробу я видал такие движения! И главное, почему? Потому что какой-то зажравшийся извращуга с женой нормально жить не хочет. Бабло ему ебало жмёт, так ещё и...

— Сними маску. Пойдём это дело перекурим на воздухе.

— Я не курю. Ты чего, забыл?

— Ну кофейку себе замешай. Если своего нет, возьми у меня на столе в конторе. Давай сейчас успокоишься, ладно? Нечего тут перед остальными цирк устраивать.

— Хорошо, давай. Кофейку сейчас не помешает.

            Они вышли, и свернув за угол, прислонились к стене курилки. Владимир Александрович нервно затягивался сигаретой, Матвей перекладывал из руки в руку стаканчик со слишком горячим кофе. Поленился за кружкой в раздевалку идти, ладно уже.

— Матвей, я чё-то не пойму, чего ты так взъелся? Ну бывает в жизни дерьмо от тебя не зависящее. Скажем, влетишь ты на своей тачке в открытый люк, и выйдет тебе ремонт как раз в двадцать пять косарей, плюс-минус. Обидно? Обидно конечно. И вроде не полностью твой косяк, не ты крышку люка спиздил, но и твой косяк, что не заметил люк в темноте. Но, как ни крути, предъявлять за ремонт больше некому. Поднимешь руку повыше, махнёшь – да и хуй с ним...

— Гладко ты объясняешь, Саныч. Будто эти деньги мне вообще не нужны. А мне машину подлатать надо, да и...

— Вообще нужны,  конечно. Но ты без семьи, квартира своя. А у меня двое детей, да ипотека ещё. Мне этот полтос сейчас выдернуть – это сто пудов лето без отпуска. А ты посиди летом в квартире с маленькими детьми, когда садик не работает.

— У меня, если что, тоже проблем хватает.

— Ну пойми, надо как-то эту сотку растянуть. Это и то только часть суммы на всю фирму. Инженеру с дизайнером тоже своя доля прилетела, хотя они по факту ничего не варили.

— По факту кто-то эту поеботу висячую спроектировал не проводя никаких проверок прочности и нагрузок. Может там шов в принципе ничего удержать не мог. Ты об этом не думал?

— Бля, ну не могу я вот так всю систему поменять. Ну так мы работаем – можем денег поднять с клиента жирного во всех смыслах, но и встрять с этим делом тоже можем. Когда серьёзный человек разозлится, просто так его нахер не пошлёшь.

— Так поставь вопрос перед хозяином. Нахрена он юристов кормит? Вот пусть этот жиртрест в суде рассказывает сколько баб он за раз в кровати трахал, в каких позах, какая нагрузка была на узлы соединения. И если суд эту сотку нам присудит, пожалуйста, я готов тридцать три заплатить. Но если мою вину сначала докажут.

— Ты как будто не слышал что я тебе говорил. Никто с ним судится не будет, это не тот человек.

— А жена когда эту историю узнала, не хочет у него половину имущества отсудить?

— Ты походу сериалов всяких пересмотрел, Матвей. Мы не в Америке, у нас это всё не так работает. И вообще, вот женишься, тогда поймёшь почему и как. Может и тебе кровать летучую захочется.

— Никогда я такой хернёй страдать не буду. Зачем жениться, если не любишь жену и секса с ней не хочешь? Не нравится жена – разводись и ищи другую. А так, только проблем нажил, урод жирный. Себе и другим людям.

— Не обижайся, Матвей. Я тебе завидую просто. Ты вот сейчас можешь такой – дверью хлопнуть и уйти на все четыре стороны. Молодой ещё потому что... А я вот не могу с этой ипотекой. У меня всё теперь в жизни повязано.

— Да не такой уже молодой, тридцать один в этом году будет.

— Ну а я тебя на двенадцать лет старше. И завяз в этом, как слон в болоте, — покачал головой Владимир Александрович, выкинув окурок мимо урны. — Никак мне из этого не выбраться. Один выходной если получается в две недели, то это вообще хорошо, прямо отлично, да и то на полдня в лучшем случае, потом всё равно обязательно дёрнут. Столько раз уже ночью снилось, что бросил всю эту херню к ёбаной матери, а потом будильник звонит, и по новой.

— Да ладно, Саныч, я понимаю. Просто обидно аж до зубной боли. Кто-то ебашит не разгибаясь с восьми до восьми, а кто-то в особняке за городом по трёх баб за раз ебёт на подвесной кровати. И ещё с работяг потом денег требует по полной. Ведь сто пудов тот кронштейн там на месте заменить можно или заказать какой-нибудь цельнолитой узел, если денег хоть жопой жуй. А тут он, получается, деньги вернёт и кровать ему ещё останется. Таких уродов не обслуживать надо, таких надо, чтоб как в семнадцатом году, к стенке ставили и привет. А мы теперь, вон, пресмыкаться должны...

— И не говори. Я на днях с малыми пересматривал «Чиполлино» и расплакался, вот честное слово, в конце, как этот домик дядюшки Тыквы. В детстве смысла не понимал – это же натурально конура ипотечная, которую у тебя натурально отожмут, если что... Младший меня спрашивает: «Пап, ты чего плачешь?», а я говорю: «Да это просто... лук в глаз попал наверное». А что я ему скажу? Что нам надо бы тоже из пушки по лимонам жахнуть, пока налоги на воздух не ввели?

            Шеф махнул рукой и двинулся к складу первичного металла. Матвей простоял секунд тридцать, глядя в широкую спину. Херовый день. Теперь хочется всё бросить и уволиться. Из-за двадцати пяти косарей? Вроде мелко как-то... Да и жалко шефа. Пока они нового найдут, это ему придётся тут на пару с Серёгой ещё и варить с утра до ночи. А если не уволиться, спорить бесполезно, всё равно сумму с зарплаты вытянут. Никакой в этом справедливости нет. Сорвался с места, и догнав Владимира Александровича, дотянулся до плеча.

— Ладно, Саныч, я это... погорячился. Пусть это, ну хер с ним, пусть вычитают, раз уж такое. Надо – раскинь, возьми с меня тридцать три, чтоб одинаково с тобой. Серёга я думаю тоже поймёт. Ну внатуре, втроём варили, надо поровну, иначе нахер оно.

— Не, ну я то начальник. На мне ответственность.

— Но косячил как сварщик же... Как со сварщика пусть и дерут. Только ты это, поговори там с начальством. С инженером опять же. Пусть лучше не берутся за такую херню. Особенно со всякими блядунами богатыми. Я вот подумал, а если б его этим кронштейном убило действительно? Мы б тут тридцатью косарями не отделались. Кому-то бы сесть пришлось. Или вообще, если бы деву... ну баба, которую он там… Она вообще не причём. С такими лучше дел вообще не иметь. Ну этих извращенцев. В следующий раз он какой-нибудь любовнице шею свернёт и скажет, что она с нашей кровати упала. И что тогда?

— Ладно, я поговорю. Хозяину эта история тоже конечно не понравилась. Надеюсь больше такая история не повторится. Спасибо за деньги. Мне правда неудобно, но если ты можешь… Мне каждая тысяча сейчас не лишняя.

— Я жениться не планирую. А кошка с меня зарплату не требует.

            До конца рабочего дня эта ситуация не выходила у Матвея из головы. Почему-то мысли постоянно возвращались к вечеру неудачных свиданий. Двенадцать девушек и ни одной не понравился. Интересно, а сколько бы из них согласились поехать в особняк к жирному богатею летающую кровать на прочность испытать? Одна ведь прямо интересовалась, где с таким можно познакомиться. И рост тут нахер совершенно не причём. Извращуга на полтора центнера. На Джаббу Хатта похож наверное, а надо же, целых три его без проблем обслуживают, будь он хоть метр тридцать от земли.

            Злость и раздражение не отпускали, постепенно переключаясь с полумифического буржуина, которого он никогда не видел, на конкретных девушек, которых вон, в приложении для знакомств целые тысячи. И сколько из них такие, которые за деньги согласятся на всё? Если назвать проститутками, обидятся. А если по факту подумать, чем они от девок на трассе отличаются?

            Даже когда были деньги, Матвей никогда не обращался к проституткам. Сказалось мамино воспитание. Они как-то раз ехали вместе на автобусе в деревню, и мальчик увидел на обочине трёх ярко одетых девиц. И спросил маму, почему автобус не остановился. Ему, кажется, было лет десять, быть может одиннадцать. Мать попыталась отмахнуться, но тётка, что сидела напротив, вдруг нагнулась вперёд и стала гнусавым голосом рассказывать кошмарную историю про дочку своей подруги, которая работала трассовой проституткой, и её зарезали кавказские сутенёры.

            Потом парень ещё интересовался темой, благо в телевизоре хватало криминальных программ и сериалов. Но сильнее подействовал разговор с матерью, когда он спросил, почему этих девушек нельзя спасти, если их заставляют.

— Не всех заставляют, — ответила мать. — Многие сами такие и есть… Им это нравится. К таким особенно опасно приближаться. Обещай мне, Матвей, что никогда с такими даже разговаривать не будешь. Обещаешь, сынок?

— Да, мам, конечно!

            Воспоминания о маме не добавили оптимизма. Слишком мало времени прошло. Проклятый ковид. Всё так быстро произошло. Думали просто осложнение простуды, а это оказался один из первых смертельных случаев в городе. Уже потом развернули госпитали, кислород, ИВЛ. А маму только госпитализировать успели, два дня, отёк легких и всё... Закрытый гроб, похороны без поминок, на которые не приехал никто из родственников. Шесть человек соседей, две приятельницы со старой работы. И Муся, целый месяц жалобно мяукавшая каждую ночь в ожидании, когда хозяйка позовёт её спать рядом с ней на подушке.

            Настроение, переполненное тоской и усталостью неудержимо требовало выпить. Взять пивка, расслабиться, отвлечься. Всё равно завтра хоть один, но выходной. Зарекался, конечно, пить один, но в общем-то и не с кем последнее время. С друзьями можно только по праздникам, да и то по долгому согласованию. Костя и Вадик теперь семейные, собираться вместе с их жёнами – это такое себе. Опять же вопросы типа «а чего один?». Попытки познакомить с подругами, которые потом смеются и на сообщения не отвечают коротышке. Может лучше уже выпить дома одному?

            Раздумья выпить или нет решил звонок от Серёги. Разозлённый подставой Матвей, решил не брать трубку и коротко чиркнул в мессенджер:

Звеняй, уже накатил, созвонимся завтра к вечеру.

            Для надёжности вообще выключил телефон. Разговаривать в целом не с кем, а на сообщения можно и с ноутбука ответить. Если вообще напишет кто в приложении для знакомств, да и то вряд-ли. Хотя, если пивка взять, то почему бы и самому первым не написать? Погода располагает.

            Дома покормил Мусю, но кошка, будто чувствуя состояние Матвея, не хотела оставлять его одного, стараясь устроиться у него на коленях, чтобы он её погладил. Несмотря на почтенный возраст, спустилась на пол и принялась тыг-дыкать, хватать за шторы, гоняться за своим хвостом – всё, чтобы как-то повеселить закисшего хозяина. Матвей улыбнулся, достал из-за дивана игрушку-удочку и с полчаса играл с пушистой красавицей, как когда-то мама. Но всё таки почти двенадцать лет давали о себе знать – Муся утомилась и свернулась калачиком на подушке. Матвей сел за ноутбук и хрустнул первую банку.

            Под пиво одиночество чувствовалось особенно остро. Хорошо, что взял шесть банок вместо четырёх, как чувствовал, что сегодня понадобится больше. Всё разом навалилось: вместе с унылой тоской и утрата существенной части зарплаты, и усталость, и невезение. Почему не повезло таким родиться? Обычно не замечал. С девушками не робел нормально пошутить, там, поприкалываться. Но как дело доходило до серьёзных отношений, тут словно ножом отрезало. Максимум разовый секс и всё. Только Катя была исключением в виде долгих отношений. И то, вон как всё закончилось, когда мама заболела. Что поделать, там выбора не было. Но обиднее всего, что потом после смерти мамы всё равно не получилось помириться.

            Зато вон... Кто-то сразу троих трахает на качающейся кровати, при том, что жирный урод. Но за деньги всё можно. Всех всё устраивает. Или не за деньги? Серёга – ну алкаш практически – морда вытянутая, небритый вечно, зато ростом метр восемьдесят семь. Хоть и дрыщь, но всё прекрасно у него получается. Каждую неделю баба у него новая, и жениться не планирует. Да ещё вон, фотками постельными хвалится, урод.

            На третьей банке неудержимо захотелось кому-нибудь написать. Текст в этом плане штука безопасная, язык в нём не заплетается и запах через экран не почуять. Да уж, можно было понять Дашу – первую школьную любовь, которая наглухо заблокировала год назад после встречи выпускников. Не первый раз же такое случалось.

            Остаток вечера потонул в склизском мареве. Помнил только, как строки плыли перед глазами. Хорошо, на клавиатуру ничего не пролил, а то было бы... А что было... а где... вроде я это...

            Утром проснулся от громкого мяуканья. Муся никогда не просила есть навязчиво, всегда дожидалась, пока проснётся. Да и сухой корм в миске обычно с вечера оставался. Тогда почему так орёт? Или другая кошка забралась? Еще и орёт так громко, это точно не просто так.

            С трудом поднялся с неразложенного дивана. Во рту отвратительно сухо. Кошка мяукала под дверью в туалет. А, теперь понятно – дверь никогда не закрывал, а вчера ночью зачем-то захлопнул. Интеллигентная Муся не стала гадить в неположенном месте, а терпеливо дожидалась, пока он проснётся. И только убедившись в тщетности ожидания,  подняла крик.

            Пустив кошку в туалет, Матвей принял холодный душ и взялся за уборку. Настроение паршивое. Мучила совесть, казалось Саныч прав – жизнь проходит куда-то в пустую. Он, конечно, напрямую так не сказал, но какая-то пустота чувствовалась. Подкатывающая тоска совершенно изматывала. Выходной – это конечно хорошо, но во рту остался тошнотный привкус креплёного пива, а голова всё ещё слегка кружилась. Определённо нужно было как-то отвлечься.

Присел к ноутбуку и ужаснулся – вчера писал «Вконтакте» всем, всем знакомым девушкам и даже паре незнакомых. Непонятно откуда их нашёл, но это неважно. Они уже заблокировали. У некоторых спрашивал, согласились ли бы они за деньги с мужиком в полтора центнера. Ужас. Как такое могло в голову? Бля, нет, нужно вообще аккаунт удалять после такого. Так, нет, нужно стереть сообщения у тех, кто ещё прочитать не успел.

            Лицо теперь горело от стыда. Такого никогда ещё не было, чтобы напился до беспамятства, да ещё кому-то писал при этом – жесть плавленная. Открывать приложение для знакомств после того, что увидел «Вконтакте» вообще не хотелось. Вот тут точно можно было страницу полностью удалить, там вообще ничего ценного. Вчера сильно много напечатал лишнего, хорошо не звонил никому. Чёртово пиво, вроде на две банки больше взял чем обычно, и вот тебе какой эффект.

            Оставалась загадка – почему пытался вчера писать «Вконтакте» вообще незнакомым девушкам? Неужели до того одичал? И откуда их только нашёл, даже любопытно. После недолгих поисков разгадка нашлась сама собой – все три рыжие, и все подписаны на группу анти-кафе. Точно, искал ту самую Рыжую, которая говорила на непонятном языке. Что-то засело в мозгу гвоздём. Все три точно не те, но место есть общее. Что там говорил здоровяк? Приходи по средам. Так, сегодня как раз среда. Где там «телеграм канал» анти-кафе? Вот, ага, расписание. «Клуб вольной импровизации» – это оно получается? С 18-30 до 21-30. Предварительная запись не требуется, вход по тарифам анти-кафе. Так что, значит ничего не мешает прийти, так? Сидеть в четырёх стенах с такими мыслями – это вообще пиздец. Нужно обязательно куда-нибудь выбраться.

            А собственно говоря, если разобраться, ну что потеряешь на этом? Ну потратить на это анти-кафе рублей пятьсот. Считай, что так же пива нахлюпался в одиночестве – те же затраты. Зато какое-никакое новое впечатление, даже общение может быть. Там в толпе девушки тоже были. И ведьма эта рыжая. Она с ним конечно, и слишком высокая, но почему бы не попробовать? Это лучше, чем в одиночку бухать за компьютером. И повод себя в порядок привести.

            Он даже подумывал пойти в парикмахерскую, но потом решил обойтись тщательным причёсыванием. Вроде бы не слишком сильно ещё оброс. Ограничился бритьём; вместо костюма надел просто рубашку и джинсы. Долго решал перед зеркалом как лучше – заправить или навыпуск. Заправить маме всегда больше нравилось, но сейчас выглядел как-то по-детски. А если навыпуск, рост кажется чуть выше визуально, особенно с кроссовками. Точно, лучше навыпуск, так пойдёт.

            Наученный горьким опытом Матвей выдвинулся в анти-кафе пораньше. Иначе в центре с парковками становилось всё очень печально. В прошлый раз полчаса кружил вокруг фабрики, пытаясь найти местечко. И то еле втиснулся – страшно дверь открыть, чтоб соседнюю «бмв» не дай бог не задеть. В этот раз встал вольготно и даже пришёл на полчаса раньше в анти-кафе. Только потом дошло, что за это придётся заплатить больше –  тариф «два рубля минута» никто не отменял. Но отказываться на ресепшене, уходить куда-то на полчаса, потом возвращаться – как это мелочно, совсем по-нищебродски. Что там эти тридцать минут, ну шестьдесят рублей – меньше чашки кофе. Можно тут как раз кофе выпить, оно и окупится. Спросил у девушки-регистратора:

— Скажите, в каком помещении у вас будет... сейчас гляну. Ага, вот, «Клуб сценической импровизации».

— Сегодня в пятом зале. Это на втором этаже справа.

— Спасибо.

            Подцепив в автоматической кофемашине стаканчик бесплатного американо, Матвей поднялся в указанный зал и застал там того самого великана. Это было обидно. Лучше бы конечно встретить Рыжую. Но ладно уже. Здоровяк стоял посреди зала и что-то печатал в телефоне. Матвей осмотрелся по сторонам – кажется зал изначально был предназначен для занятий танцами или йогой – одна стена была полностью зеркальной, мебели не было никакой, кроме кучи складных деревянных стульев, компактно сложенных у стены; а ещё небольшой стол прямо у входа. Что это они, получается, стоя всю дорогу? Или тут ещё танцы предполагаются?

            Великан обернулся, окинул его быстрым взглядом и внезапно без приветствия и попытки познакомиться спросил:

— На импров?

— Да, вроде...

 — Шоколад будешь? — великан склонился к столу, который стоял сразу у входа в комнату, и протянул ему две блестящие шоколадки, казавшиеся в огромной ладони игральными картами.

— Что? — Матвей заморгал, глядя на протянутые ему угощения.

— Ты какой шоколад больше любишь, тёмный или молочный? — улыбаясь спросил здоровяк. — Извини, белого нет, я его вообще не признаю как явление.

— Да я это... ну в общем...

— Не стесняйся. Что ты кофе без ничего? Так же невкусно. А в этом «Чистом Блате» только печенье овсяное, да и то так себе. Я раз чуть пломбу не выбил. Угощайся шоколадом, он мозг разгоняет, а мозг на импровизации понадобится.

— Давайте лучше тёмный.

— Можно на «ты». Мы тут все на «ты» общаемся, так уж принято. Но если тебе некомфортно, можешь...

— Да не, я это... я ничего... Меня Матвей зовут...

— Это потом.

— Что потом?

— Потом познакомимся. Лучше скажи, что ты про импровизацию знаешь?

— Почти ничего не знаю...

— А откуда про клуб узнал?

— Так ты же меня и позвал неделю назад. Мы в очереди стояли там, на ресепшене.

— О, точно, с памятью плохо. Надо тоже шоколада навернуть. Располагайся, я сейчас за чаем схожу, вернусь и всё расскажу. — Великан с неожиданной лаской погладил Матвея по плечу и вышел в коридор.