6. Яйца под соусом

    Когда он вышел, Оля уже заканчивала готовить спальные места. Разложила диван и, застелив его простыней с одеялом, присела на корточки, раскладывая на полу плоские диванные подушки.

— Пожалуйста, располагайся, диван в твоём распоряжении.

— Ложись лучше ты на диване, а я на полу помещусь, на правах гостя.

— Не нужно, тут коротко получится, у меня подушек не хватит. А я маленькая, мне в самый раз.

— Ничего, я свернусь калачиком. А ты после купания простудиться можешь.

— Ой, у меня же есть надувная кровать! Я покупала на море поехать, но так и не собралась пока. Она большая, ты поместишься. Сейчас найду. Отойди в сторонку, шкаф открыть нужно.

    Она достала и стала растягивать на полу чёрный матрас, похожий на огромного мёртвого ската-манту, выброшенного на берег штормом.

— Только насоса электрического нет, придется качать вручную,— сообщила девушка, стыдливо запахивая халат, раскрывшийся, когда она присела на корточки. – Вот тут, такой, ногой качать, шел в комплекте

— Ничего, ложись, я всё сам сделаю.

— А можно тебя попросить выйти на кухню? Я ночнушку хочу надеть.

— Да, конечно…

    Он повернулся, вышел из комнаты и, не зажигая света, уставился в темное кухонное окно. Может, так и лучше. Случись сейчас секс, утром нужно было бы принимать какие-то решения. О чём-то договариваться, начинать отношения, думать, что делать дальше. А так упасть, вырубиться и просто выспаться в тепле.

— Можно! — крикнула из комнаты Оля.

    Оля лежала на диване, укрывшись до подбородка. Толстое синтепоновое одеяло полностью скрыло изящные изгибы тела. Тёмно-синее одеяло с белыми звёздами… очень символично.

— Прости, у меня одно толстое одеяло, я тебе положила два потоньше, но если холодно будет — скажи, я ещё что-нибудь придумаю. Я такая мерзлячка! Хоть отопление и дали, всё равно укутываюсь, как гусеница в кокон.

— Ничего, думаю, не замерзну, — отозвался Миша, присаживаясь на корточки, чтоб подключить насос к матрасу.

    Её фраза звучала как приглашение согреться взаимным трением, но это, наверное, только кажется. Извращённое сознание везде ищет лазейку. Скорее всего, говорила просто и искренне, это всё похоть покоя не дает в голове.

Закончил накачивать, застелил, улегся. Необычное ощущение: никогда не спал на такой кровати. Такое ощущение, что на большой вес она не рассчитана, неуверенно покачивается, как бы не лопнула. Но держится крепко вроде.

— Я выключу свет?

— Ой, да, конечно. Извини, я забыла. Так устала, уже почти сплю.

— Спокойной ночи.

— И тебе спокойной…

— Извини ещё раз за эту неловкую, кхм… Я виновата перед тобой, что сразу не обозначила границы, наверное, я давала ложные… то есть неправильно истолкованные, кхм… В общем, я не хотела сказать, что ты мне неприятен как человек, но просто всё слишком… Я…

— Я взрослый человек и всё понимаю. Спи, отдыхай, я очень благодарен за гостеприимство. Спокойно ночи…

— Спасибо, сладких снов!

    Конечно, заснуть удалось далеко не сразу. Казалось, что ситуация вот-вот может исправиться. Может, Оля тоже не спит. Сейчас не выдержит и позовёт согреть. Или сама скользнёт к нему под одеяла, за крепким и тёплым… с кофейными венами.

Ничего подобного не произошло. Миша проворочался не меньше часа, потом не выдержал, поднялся в туалет и ненадолго замер возле дивана. Оля безмятежно спала, раскрывшись и отбросив одеяло до пояса. Из-под ночнушки на бретельках чуть не выглядывала красивая грудь, лёгкая ткань не сползла, зацепившись за сосок. Девушка подложила под щёку ладошку и чему-то нежно улыбалась во сне. Рука так и тянулась погладить её, словно маленького котёнка, но вместо этого Миша осторожно подхватил край одеяла и укрыл её по шею, как раньше. Ещё простудится, мало ли…

    Окончательно уснул, кажется, только минут через сорок. А проснулся уже в полшестого. От холода и твёрдости. Почувствовал, что спит теперь на полу, а воздушный матрас отчего-то сдулся почти в ноль за несколько часов. Странно, если бы воздух выходил, наверное, свист должен быть слышен. А это самоликвидировался почти бесшумно. Странно…

    Встал, осторожно размялся. Тело на твёрдом полу полностью затекло, замерз, спать больше не хотелось. Оля спала в той же позе, больше не раскрывалась, и улыбка осталась как была. Очень красивая во сне, почему-то вечером так не бросались в глаза аккуратный носик и плавный овал лица. Все очень гармонично и естественно, даже косметика не нужна.

Так сладко спит, интересно, на какое время у неё стоит будильник, когда ей на работу вообще? Чтобы застать час пик в кофейне, неплохо бы пораньше выдвинутся. Может, выйти самому тихонько?

    Ежась от холода, выглянул на лоджию. Хоть и застеклённая, и, кажется, кое-как утеплённая, но всё равно там гораздо прохладнее, чем в комнате. Стараясь не шуметь, собрал вещи с сушилки. Осторожно прокрался с ними на кухню, полностью оделся и собрался. Можно теперь тихонько уйти, главное — дверью не хлопнуть. Нет, так нельзя, нехорошо получится. Но и будить плохо, вдруг ей ещё часик поспать можно, это что такое получится?.. Может, попробовать завтрак приготовить? Но Оля говорила, что у неё ничего нет толком… Ладно, посмотрим.

Ревизия холодильника и кухни дала неутешительные результаты. Пара йогуртов, четыре яйца. Позавчерашний тостерный хлеб, несвежий, но ещё не зачерствел. Заглянул даже в морозилку, там обнаружилась пачка масла. Так, а вот это уже кое-что… Полез наверх, по кухонным шкафчикам. Сахар, соль, перец, пакетик универсальных специй, вечная сода и яблочный уксус. Пачка фруктового чая в пирамидках, пачка чёрного чая в пакетиках. Негусто… Но одно есть блюдо беспроигрышное. Давно не готовил, но опыт не пропьёшь. Жаль, кофе не захватил, сейчас бы. А хотя…

    На цыпочках прокрался в прихожую и долго копался во внутренних карманах куртки. Есть! В кармане нашелся пакетик с пробником нового сорта арабики. Ребята из обжарки дали несколько штук, брал домой, один удачно завалился. Но у неё же нет кофемолки. Придётся по старинке, как в общаге когда-то,— перетирая по зерну между двумя ложками. Помол грубоватый выходит, но если поварить — сойдёт. Турки, жалко, нет, придется в ковшичке. Начать с кофе, потом остальное, иначе остынет…

    Когда будильник в Олином телефоне заиграл, яйца «Бенедикт» были уже готовы. Даже успели чуточку остыть, но угадать минута в минуту было никак невозможно. Зато кофе включил ровно в момент включения будильника. Совсем немного сжульничал, забрал на кухню телефон, лежавший на маленьком столике у дивана, и держал под рукой, чтоб сразу выключить, когда заиграет.

    Закончив с кофе, сервировал всё на кухонной табуретке. Большая тарелка с двумя обжаренными кусками хлеба, на них — яйца пашот, покрытые голландским соусом, вилка, салфетка… сахар некуда поставить, сыпанул пару ложек наугад. Масло было не ахти, соус чуть жидковат, растекся больше, чем надо, но на вкус вроде ничего. Рядом чашечка кофе. Всё просто и аккуратно, ничего лишнего. Принёс, поставил у дивана. Помедлил секунду, отодвинул чуть дальше, вдруг спросонья рукой махнёт, нехорошо получится.

Положил телефон на место и только после этого осторожно погладил Олю сначала по волосам, потом по щеке и по шее. Она резко встрепенулась и села на диване, испуганно прикрывшись одеялом.

— Ой, что я… ох, извини… Я проспала? Сколько времени? Мне надо бежать…

— Успокойся. Будильник твой только что прозвенел. Сейчас без десяти семь.

— Фу-ух, тогда ещё час, успеваю. Мне в восемь выйти… Я всегда будильник с запасом ставлю, с шагом в десять минут повтор, если вдруг не услышу. Ой, а это что?

— Твой завтрак в постель. Извини, я там на кухне у тебя похозяйничал. Матрас ночью сдулся, и мне что-то не спалось.

— Ох, прости, я не знала. Надо было меня разбудить, что-нибудь бы придумали. Я как купила, ни разу не испытывала. Надо было мне на нём лечь, так неудобно…

— Ничего. Кушай, пока не остыло. Приятного аппетита.

— Ой, спасибо, очень мило… Только я это… мне ну… в ванну на минуточку…

— Конечно, пожалуйста.

    Она вскочила и как-то забавно, на носочках, не касаясь пятками пола, пробежала в ванную, даже не надев халат. Успел полюбоваться стройными ножками, под короткой синей ночнушкой мелькнули белые трусики. Чудо. Как хороша, но возвращаться ей неловко будет. Подхватил со спинки дивана махровый халат и двинулся следом. Повесил на ручку двери и сказал:

— Ты халат забыла. Я тут оставил, можешь взять, пока я не смотрю.

— Ой, вот спасибо… И за это, и за завтрак.

— Не за что, попробуй сначала, вдруг не понравится.

— Обязательно!

    Зашумела вода, кажется, она решила принять душ, а говорила — любит больше в ванной плескаться. Но, может, это с утра, чтоб проснуться; такое у всех по-разному, некоторым и кофе не помогает.

Выпорхнула минут через пять с тюрбаном полотенца на голове, бодрая и посвежевшая.

— А ты что, не будешь? Вилка только одна…

— Я уже поел, пока готовил. Могу кофе с тобой попить.

— Ух ты, кофе с собой захватил?

— Ну я же говорил, что хорошо кофе готовлю, с утра особенно. Пробуй, а то уже почти остыло.

    Она осторожно отломила вилкой кусочек хлеба и макнула в смесь желтка с соусом.— Ум, как вкусно. А откуда ты этот майонез взял? С собой у тебя вроде продуктов не было. Неужели ты в магазин успел сбегать?

— Нет, приготовил из того, что нашёл. Это не майонез, это голландский соус. Из сливочного масла с уксусом и желтком. Уксус, конечно, лучше винный или вообще сухое вино. Но и с яблочным неплохо вышло.

— Очень вкусно! Я представить не могла, что такое можно. И кофе такой вкусный, прямо вообще! Класс, класс, всё супер.

— Я рад, что тебе понравилось. Хотел тебя отблагодарить за стирку и душ. Ты этим меня очень выручила, а то прямо безвыходная была ситуация.

— Да не за что, мне совсем не в тягость. Как-то неловко всё получилось, мы мало так поговорили, всё сумбурно получилось, мне до сих пор…

— Ну ничего, бывает…

— Эх, сфоткать надо было. Мне такой завтрак ещё ни разу не делали. Нет, всё равно сфоткаю, надо на память. Первый раз в жизни!

Она осторожно поставила чашку, потянулась за телефоном и пару раз моргнула вспышкой. Отложила телефон и, взяв тарелку, стала есть, держа на весу возле рта. Кажется, её очень смущало, что Миша не ест с ней вместе, и он пошел на кухню за своей кружкой кофе, которая не поместилась на табуретку.

— Садись рядом, а то неудобно,— сказала Оля, когда он вернулся.— Так вкусно, я прям не ожидала,. Тебе не кофейню, а ресторан свой нужно было открыть.

— Да ну, скажешь… С меня повар так себе, я же больше съем, пока готовлю…

— Ну ничего, не зря говорят, что лучшие повара — мужчины.

Она ела с явным удовольствием и так увлеклась, что перепачкала соусом щеку. Миша оставил кружку с недопитым кофе и, взяв со столика салфетку, потянулся к ней…

— Подожди, ты тут вымазалась, дай вытру…

Он осторожно стёр соус с её нежной, вдруг покрасневшей щеки. Не совсем аккуратно получилось, рука дрогнула, указательный палец перепачкал в соусе.

— Ну вот теперь по…

    Она вдруг вскинула руку, словно собираясь заслониться от удара. Миша попытался одернуть свою, но она схватила его за запястье. Не успел понять, что происходило, а она уже нежно целовала его пальцы, указательный и средний. Легонько целует, потом осторожно трогает язычком, чуть прикрыв глаза, будто пытается слизать остатки соуса. Салфетка выпала на диван из разжатой ладони. Оля подалась вперед, плавно посасывая пальцы до второй фаланги каждого.

    В джинсах стало жарко и тесно. Голова закружилась, не глядя потянулся второй рукой, потянул вниз тугую молнию, высвобождая пунцовую от возбуждения головку члена. Оля мгновенно отреагировала, склонилась к ней, прикрывая всё растрепанным тюрбаном полотенца. Не увидел, но почувствовал, горячую влажность. Водоворот губ танцевал нежными поцелуями, затягивая всё глубже. Кажется, всё длилось секунд десять. Она вдруг сорвала с головы полотенце и бросила на пол у дивана. Прежде чем понял, в чём дело, соскользнула на пол и стала перед ним на колени и сосала уже не стесняясь, чуть отклоняясь назад и не отводя взгляда пронзительных голубых глаз. Каждый раз брала неглубоко, но очень нежно. Член, быть может, был слишком велик, но она уверенно поглощала до середины, замерев на пике и страстно кружа языком по головке.

    Халат раскрылся, обнажая прекрасную грудь. Разглядывать не получалось, но чувствовал, как прижимается к коленям. Хорошо, как же хорошо, просто невероятно. Голова кружится, сердце разгоняется в бешеном ритме, поднимая волну скоростных  полуклеток. Толчок, секунда — и мощный старт смертельной гонки за жизнью.

Оля не отпрянула, только чуть-чуть подалась назад, плотно обхватив головку губами. Сперма переполняла ей рот, волна за волной. Казалось, вот-вот захлебнётся и закашляется. Но она прилежно приняла всё до последней капли. Отпрянула и медленно облизнула крошечные остатки в уголках губ. Миша дрожал мелкой дрожью от неожиданности и возбуждения. С трудом сумел проговорить:

— Ух… вот это… Великолепно, ты такая… прямо, я даже не знаю…

Она сладко улыбнулась и, поднявшись, скинула халат, оставшись в одних трусиках. Миша торопливо принялся стаскивать джинсы. Как  назло, они зацепились на мощных икрах: вот же мода — зауживать книзу, так мешает… Вскочил, чтоб было удобнее, а она, переступив одним движением сброшенные трусики, растянулась на диване. Навис над ней на секунду, стягивая футболку через голову. Она гостеприимно раскинула согнутые в коленях ноги. Нет, так быстро нельзя, должна быть ответная любезность. Опустился на колени у дивана и, склонившись, осторожно поцеловал клитор. Отпрянув немного полюбовался красотой изящной вульвы. Губы — крупные, возбуждённые — выгнулись наружу крыльями бабочки, внизу уже блестела вязкая капля. Припал, разгоняя, ловя языком, ускоряя всё быстрее, кровоток. Потянул вверх руки. Не глядя сжал мягкую грудь, чувствовал, как под ней бьётся сердце.

— Аха, аа, да-ааа, а-хаа-ахаа, дааа!

Её стоны быстро сменились на откровенный крик. Соседи, собирающиеся на работу, наверное, пухнут от зависти. Язык танцевал по губкам, проваливаясь вглубь, крутя восьмёрки по клитору и ныряя обратно. Вдруг поймала руками его щеки и буквально оттолкнула.

— Что-то не так?

— Я не могу. Я хочу тебя всего… Давай быстрее, я сейчас…

Едва он оказался сверху, она тут же рукой схватила его за основание члена и с торопливой жадностью направила в себя, жарко зашептав:

— Не бойся, я пью таблетки, хочешь — можешь как есть…

Он не вошёл на всю длину. Завис над ней, упираясь в диван ладонями и коленями. Она всё-таки такая хрупкая, разница в весе чуть не вдвое. Не дай бог навредить. Оля, недовольная этим, обняла его резко ногами, буквально повисла, притягивая, прижимая к себе целиком, принимая всего без остатка.

    Миша держался долго. После первого ударного салюта это удавалось, но с трудом. В таком положении целовать её не получалось, тем более ласкать грудь. Разница в росте сказывалась, мягкие полушария с острыми сосками оказались где-то под животом. Неважно, всё неважно. Ох, как она хороша! Какая жаркая, увлекающая, цепкая…

— Давай будешь, сверху, а то раздавлю…

— Да, давай…

    Перевернулся на спину. Она тут же оседлала ловкой наездницей, приняв всю длину седла без остатка. Вот так спокойней, пусть скачет. И вид теперь просто великолепный. Влажные пряди на плечах, упругая грудь танцует перед глазами. Эх, как непросто сосок губами ухватить!..

Оля вся целиком отдавалась процессу. Скакала заправской наездницей, потом вытянула ноги вперёд, а сама откинулась назад, упираясь ладонями ему в колени, а нежными пяточками — в плечи. Извиваясь, танцевала сочную, жаркую сальсу, ни на секунду не покидая огромный упругий член.

    Спустя пару минут он всё-таки не выдержал. Слова про таблетки успокаивали не слишком, и в критический момент просто подхватил её под попку, и сняв с члена, удерживал на весу, окропляя густым салютом белой живой воды. Несмотря на недавнее извержение, тугие капли прочертили длинные полоски по нежной спине и медленно скатились к попке. Осторожно опустил, не давая сесть снова на перепачканный в сперме член. Она шумно выдохнула и, перекатившись, растянулась рядом на диване. Секунд десять лежала, глядя в потолок морской звездой, потом повернулась на бок и шепнула, легонько коснувшись губами уха:

— Спасибо…