10. Зеленый свет

— Я хочу предложить переехать ко мне. Хотела ещё после первой ночи предложить,— тогда же, во второй вечер, когда ты не захотел приходить,— сказала Оля устраиваясь на диване и поджав ноги под себя.

Она по-прежнему соблюдала дистанцию, старательно кутаясь в одеяло.

— Ничего себе!.. Я удивлён… Спасибо, конечно, но…

— Не подумай, это… это попытка помочь. Ты же сам сказал, что никогда не доводил свои начинания до конца. И сейчас собрался бросить, просто потому что навалились трудности. А я хочу, чтобы ты пережил эти трудности, сохранил свою кофейню и наладил свою жизнь. Это не предложение в полном смысле совместной жизни. Я как бы пущу тебя… ну как квартиранта что ли, помочь пережить тяжёлые времена. А там дальше, посмотрим, как получится.

— Прости, но я не… Спасибо, может это грубо звучит, но в чём твой интерес? Это все очень странно…

— Я теперь понимаю твоё недоверие, кажется, ты уже был в похожей ситуации. Но у меня просто искреннее желание помочь после того, что я услышала. Можно сказать, выдернуть тебя из люка, как ты меня выдернул.

— Интересная аналогия, но не переживай, ты мне ничего не должна. Ужина в ресторане вполне хватило, не говоря уже о…

— Мне правда стало тебя жалко.

— Спасибо, но…

— Не перебивай, пожалуйста. Мне тяжело сформулировать. Я хоть и расслабилась бурбоном, но немножко нервничаю.

— Прости… Внимательно слушаю.

— Мой интерес, понимаешь. Можешь считать, что мне страшно жить одной… нет, «страшно» не то слово… Одиноко можно сказать. Я никогда долго не жила одна; вернее не так: я не чувствую себя взрослой. Кажется, уже говорила такое или нет?

— Кажется, не говорила.

Оля потянулась к стакану и сделал большой глоток. Чуть поморщилась, торопливо потёрла губы ладонью и продолжила.

— Я никак не могу настроиться на серьёзный лад. Вот даже с едой: ты, наверное, заметил? Так не всегда бывает. Иногда наготовлю кучу всего, вся такая хозяюшка. А оно потом в холодильнике пропадает. И не пойму, зачем я вообще готовила? Ну вот такое ощущение, что мама или папа вот-вот должны прийти с работы и похвалить, какая моя доченька молодец. А они не приходят. И я всё время одна. Нет, ты не подумай: у меня были отношения, я жила с парнем… ну то есть с мужчиной, но это другое. Не знаю, как объяснить.

— Ну я не думаю, что жизнь со мной поможет тебе стать более самостоятельной. Прости, я боюсь привязываться. Вначале всё хорошо, а потом всё получается очень больно и бессмысленно. Когда тебе уже не восемнадцать лет, начинаешь воспринимать всё по-другому. Боюсь, я ничего не смогу тебе дать, а буду только тянуть ресурсы.

—Хи-хи, я не такая маленькая, как кажется. Хотя, может, в чём-то ты прав. Я не знаю, я не уверена… Знаешь, в какие-то моменты всё так резко может меняться. В прошлый раз, вечером, после ванной. Ты сильно меня напугал, я сказала, что не хочу с тобой ничего. И вечером была твёрдо уверена, что просто помогу тебе как человеку в беде; по-дружески, не переходя грань, провожу и всё. А потом утром, словно что-то щёлкнуло, так захотелось, что до головокружения. И я пошла в ванную, попыталась успокоиться, ласкала себя, чтоб не сорваться, но это не помогло, стало только хуже. И я не удержалась…

— А сейчас тебе тоже очень захотелось? — спросил Миша, поднимаясь со стула и чуть нависая над кроватью.

— Сейчас тоже, но не так. В этот раз я в ванной, когда фотографировала себя и играла, мне стало хорошо, мне сейчас не хочется. Я благодарна тебе за терпение. Было немного страшно, что ты не сдержишься. Ведь ты же намного сильнее меня и возьмёшь, если захочешь.— Оля отвела взгляд и нервно оглянулась на окно: — Всё это звучит как сумасшествие. Ты считаешь меня странной, да?

— Не знаю, все девушки странные, каждая по-своему. Но, если честно, я не готов наступать на те же грабли. Ты же слышала мою историю. Я уже жил с девушкой в её квартире. Она была умная и красивая; кстати, постарше тебя. И всё равно она нашла другого и выставила меня на улицу. Повезло, что не было детей. Пойми пожалуйста… Я не хочу обвинять тебя в подобных замыслах. Но жизнь — штука несправедливая. Ты просто ещё маленькая и романтичная, но подрастёшь и поймёшь. Если мы будем жить вместе, это хорошим не закончится. Я пришёл, просто чтоб согреться и переночевать. Утром я вернусь в кофейню, соберу вещи и уеду в деревню. Потому что я неудачник. А тебе неудачник не нужен. Ты пожалела меня как… как бездомного калеку-пса с тремя лапами. А тебе нужен кто-то сильный и успешный. Чтобы потом счастливо жить, растить детей и всё такое.

— Неправда. Не говори так. Ты не неудачник, тебе просто не хватает настойчивости. Тебе нужна поддержка, и всё получится. Вот я и хочу тебя поддержать. Я тоже стараюсь не привязываться. Это такое… временное явление. Перезимовать, переждать тяжёлое время. А потом можем разъехаться с чистой совестью.

— Не уверен, что получится. Ты меня видишь четвертый раз в жизни. Ты совсем меня не знаешь. Может, я вообще маньяк? Может, убил свою жену, а меня просто не поймали?

— В пятый, но это неважно. Мне хватило времени, чтобы понять — ты очень добрый и мягкий, но не веришь в себя.

— Это как-то странно, глупо всё, получается. Какой-то бессмысленный бред!.. Звать к себе жить первого встречного. Спасать того, кто об этом не просил. Может, это моё взвешенное решение?! Полжизни прожито, может, пора уже браться за ум?

— Прости, я не хотела тебя обидеть. Я правда хочу помочь.

— Тогда давай уберём эти коробки от суши и ляжем спать? Я, кажется, слишком устал, от всего, всё слишком сложно. Мне правда надо подумать, слишком неожиданное предложение, я совсем другое планировал.

— Хорошо. Сможешь достать и надуть матрас? Он теперь не спускает.

— Да, смогу.

    Она встала и занялась застиланием дивана, пока Миша возился с матрасом. Едва он закончил накачивать, Оля предложила:

— Может, тебе тоже в душ надо? Хочешь — можешь ванную принять. Я думаю, за это время водопровод в твоей кофейне не появился.

— Спасибо! Это да, ты права. Просто спросить было неудобно.

— Полотенце можешь брать зелёное. Я пожалуй, уже лягу, меня клонит в сон после всего. Давай утром вернёмся к разговору?

— Хорошо.

    Он пошёл в ванную. В этот раз приехал без вещей, даже переодеться в чистое не получится. Что же получается… Можно трусы в раковине простирнуть, повесить сушиться. Утром надеть. Всё равно секса уже не будет, да и она уже всё видела, можно спать нагишом.

В голове заметно шумело. Хотя сколько там выпил, чуть больше полного стакана, на сто килограммов — это вообще пшик. Решил не спешить с душем, а набрать ванну. В ней как-то лучше думается, а если не слить воду, трусы удобно будет постирать. Что за дурацкая мысль о трусах. Только что обсуждал цели в жизни, бездарно упущенное будущее, а тут трусы лезут в голову. А всё-таки плохо в грязных… неудобно после купания надеть. Рука не подымается.

    Улегся в ванную, когда набралась вода, и тут в глаза бросился стоящий на полочке розовый член. Небольшой, полупрозрачный и бугристый. На липучке. Кажется, его раньше не было. На фото не мелькал, но, кажется, забыт не случайно. Напоминание о её одиночестве?

Мысли кружили в голове вязким водоворотом. Раздражали сомнения. Вроде всё уже решил. Закрыть кофейню, уехать к родителям, выслушать все укоры и упреки… Пробухать новогодние праздники, а после не спеша искать работу. Можно пойти отучиться на грузовые категории и устроиться «камазистом» возить зерно и семечку. Работка, конечно, собачья,— на бортовом сельхознике с прицепом, зато всегда нужен. Думать много не надо и без куска хлеба не останешься. Не все же в городах приживаются, кому-то и в деревне нужно жить. А врач в участковую больницу найдётся какой-нибудь.

    Вышел осторожно, шлёпая босыми ногами. Тапочки тоже не захватил, ночевать как-то не думал. Эх, носки тоже постирать нужно было. А то неудобно получается… Жаль, уже воду спустил, нехорошо. Пришлось вернуться и выстирать в раковине. Подумал, сыпанул порошка, постирал и футболку. Всё равно придется голому спать, так или иначе.

    Оля уже спала, завернувшись в плотный кокон тёплого звёздного одеяла. В комнате было как-то непривычно зябко. Кажется, в прошлый раз было теплее, а теперь непонятно что изменилось, может, просто вышел по холодному полу босиком. А может, зима вспомнила о своих обязанностях, и на улице здорово похолодало. Если там вдруг минус двадцать, тогда и в квартире может быть не жарко.

Быстрее нырнул под два одеяла и закачался на облаке надувного матраса. Провисает всё-таки… или опять спустил или накачал недостаточно второпях. Ладно уже, пусть будет так.

    Спать было неудобно. Холод просачивался сквозь одеяла. Никак не получалось нормально укрыться полностью. То плечо торчит, то нога, даже если свернуться клубком, всё равно плохо, одеяло сползает бугром со спины. Но всё равно теплее, чем в кофейне, там в такую погоду вообще мрак. Неожиданно показалось, что в комнате моргнула зелёная лампочка, потом ещё раз… кажется, маленькая, зелёным пятном на потолке. Оля заворочалась, приподнялась на кровати, потянулась к шторе, попыталась как-то её поправить, но только сорвала край ткани с карниза.

— Спишь? — нервным шёпотом спросила она.

— Нет, не сплю, не спится что-то. Холодно…

— Это всё восточный ветер. Когда дует восточный ветер, он всегда холодный, прямо в лоджию, и даже через двойной стеклопакет всё равно холодно.

— Надо, значит, снаружи дополнительно утеплять.

— Да, наверное. Но это же зимой не сделаешь. Кто полезет на седьмой этаж при таком ветре?.. Может, весной найму специалистов. А эту зиму придётся как-то так перезимовать. Можно тебя попросить поправить штору, она там на «крокодильчике», сорвалась, кажется? А мне всегда очень тяжело тянуться.

— Хорошо, только я не одет.

— Ничего, я не буду смотреть.

Встал, обошёл диван и, потянувшись, достал до края шторы, почти защелкнул, и тут вдруг вспыхнул яркий свет, заставив на секунду зажмуриться.

— Выключи, зачем это?

— Прости, думала, тебе так легче будет.

— Не надо, я уже всё…

Оля стояла у выключателя, накинув одеяло на голову и сделавшись похожей на маленький индейский вигвам. Она не мигая смотрела на голого Мишу, застывшего в позе атланта, подпирающего небосвод, и только через секунду отвела взгляд.

— Может, у тебя обогреватель есть какой-нибудь? — спросил он, возвращаясь к матрасу.

— Нету.

— Ладно, перебьюсь. Если совсем закоченею — куртку возьму, укроюсь. Всё равно теплее, чем в кофейне.

— Скажи: а ты ко мне сегодня только из-за холода пришёл? Если бы электричество не отключили, не пришел бы?

— Нет, не совсем. Если честно, после того раза мне хотелось прийти. Но разные сомнения мучили. Я же тебе уже говорил. Это всё мои внутренние заморочки. Заниженное собственное достоинство или что-то типа того. Смотрел одного психолога на Ютубе, он много про такое говорил.

— Но ты всё-таки пришел. Спасибо тебе за это.

— Да не за что, это тебе спасибо. Давай спи уже, ты хоть и дома завтра, но всё равно работаешь. Это я в отпуске теперь.

— Я об этом и хотела поговорить.

— О чём?

— О работе. Понимаешь… Ты сегодня впервые сам пришёл. До этого я всё время искала встречи с тобой. А тут ты сам, так неожиданно…

— То есть машину ты мне специально стукнула?

— Нет, конечно!.. И в люк провалилась не специально. А вот после люка… Ты всё так классно сделал, такой спокойный был, взрослый. Мне такого очень не хватает. Спокойствия в смысле. У меня прямо начинаются приступы паники в неожиданных ситуациях…

— У всех такое бывает. Я вон на тебя матом орал за разбитую фару, это ты просто забыла уже.

— Правда забыла. Но я не об этом хотела сказать. Я сейчас другое скажу, может это дико звучит, я не хочу тебя обидеть.

— Говори уже.

— А если наши отношения будут как рабочие? Ты будешь у меня вроде повара и водителя. Просто жить со мной и помогать до весны, а там посмотришь. Насчёт секса… я не знаю, это как… ну договоримся. Но без попыток устойчивых отношений, типа парень-девушка и всё такое.

— Звучит забавно. Я буду как дворецкий у юной леди...

— Ах чёрт, прости-прости-прости. Это всё бурбон, я несу чепуху, несусветную чепуху, какую-то дичь!.. Прости, я не должна была. Всё так перепуталось.

— Я заметил. Давай спать. Завтра на трезвую поговорим.

— Прости, можно… Можно мне прямо сейчас сказать тебе правду как есть?

— Ты беременна?

— Ой, что? Ну нет, конечно… Я бы не пила, и потом у меня месячные были… Ты же тогда, нет… вообще, не об этом. Я хотела сказать, хотела… Я не могу… мне… трудно…

— Успокойся, глубоко вздохни и говори!

— Мне страшно! Мне холодно и страшно! Я не могу, так страшно одной, чудится, что сейчас всё рухнет, завалит стенами и снегом заметёт. И не останется. От меня не останется ничего, только камни, камни поверх — и снег, с кусками льда… снег… Бывает, прямо заснуть не могу.

Оля вдруг села на постели и заплакала, утопив лицо в ладонях. Она точно не притворялась, плечи холили ходуном, в тусклом отсвете уличных фонарей, едва проникавших на высоту, блеснули капли слёз. Миша поднялся, забыв, что голый, не пытаясь прикрыться, потянулся к ней, чтобы погладить.

— Не трогай меня, я не хочу… Убери руки… — взвизгнула Оля.

— Успокойся, я не буду приставать,— мягко проговорил Миша.— Я только хочу погладить и согреть. Тебе не повар с дворецким нужны. Тебе нужен большой и теплый плюшевый медведь. Чтобы обнять его, укутаться в мягкой шерсти и крепко уснуть, ничего не пугаясь…

— Ы-ыа-а-а-да-а…— выдохнула, снова заплакав Оля.— Спасибо, Миша.

    Вдруг наклонилась, обняла его поперёк живота на всю длину тонких изящных рук. Уткнулась носом в солнечное сплетение. В тёмные, чуть курчавые волосы. И тихонько плакала следующие пять минут. Миша осторожно гладил её по спине и по голове, опасаясь, что нахлынет неудержимая похоть, член встанет и напугает её. Но возбуждения не было. Не чувствовалось в этой маленькой испуганной девочке страстной женщины, которая пару часов назад сводила с ума: хотелось выбить дверь, взять её, горячую и распаренную, прямо в ванной. А теперь маленькая, замёрзшая, одинокая…

— Давай ложиться спать вместе. Укутаемся потеплее, и никакой ветер не страшен. Можешь обнимать меня всю ночь. Буду тебе вместо плюшевого мишки.

— Спасибо, ты просто… Просто…

— Ничего не говори. Ложись, прижмись и засыпай. А я тебе на ушко сказку расскажу.

— Про что?

— Про то, как утку по-пекински готовят.

— Она вкусная?

— Очень. Давай засыпай. Я останусь с тобой, поживу до весны. Будет у тебя твой личный повар.

— Ой, спасибо-спасибо-спасибо…