11. Верноподданный патриот
Спустя примерно сорок минут нудного ожидания на столе у секретарши зазвонил телефон.
— Можете войти, — сообщила она, положив трубку.
Тоха первый дернул дерматиновую дверь. За ней обнаружился небольшой тамбур, ограниченный второй, массивной деревянной дверью. Сам кабинет представлял собой обширное помещение со стенами, обшитыми лакированными панелями. Везде стояли стеклянные шкафы с многочисленными кубками, медалями и различными грамотами. Большая часть их была еще за победы в социалистических соревнованиях, но в последнем шкафу виднелись и награды с триколором. Большую часть кабинета занимал массивный стол для совещаний, примыкавший к директорскому рабочему месту. Кроме современного кнопочного телефона бросались в глаза пара архаичных «вертушек», явно оставшихся с советских времен и имитирующих линии правительственной связи. Венчал все это великолепие портрет Путина на стене в позолоченной раме. Не фотография, а именно большой портрет, будто бы написанный маслом на холсте.
За столом сидел старик с неприятным, липким взглядом каких-то бесцветных глаз. Когда за последним вошедшим захлопнулась дверь, он обратился к нам низким, хрипловатым голосом:
— Здравствуйте, ребята! Ну, как доехали, как устроились? Никто вас не обижает?
— Нет, все просто отлично! – бодро откликнулся Юра.
— Да вы не стойте у двери, присаживайтесь, – гостеприимно взмахнул рукой хозяин кабинета.
Мы взялись за стулья и сели вдоль одной из сторон стола для совещаний. Директор продолжил:
— Вам представился уникальный шанс поработать на самом современном в стране молочном комплексе. Это уникальный опыт, все равно, как если бы съездили в Европу или Америку. Но вам надо понимать, что поездка сюда – это гораздо лучше! Как вы думаете, почему? – лукаво ухмыльнулся Семен Георгиевич.
— Ехать ближе? – вполне справедливо, как мне кажется, предположил Тоха.
— Нет. Если вы поедете в Европу – вы там будете смотреть на чужое, работать на других. А тут наше, российское! — важно произнес директор. – Все, что вы будете здесь делать, – это на благо нашей Родины!
Он неожиданно встал со своего кресла и подошел к стене с портретом.
— Я в прошлом году ездил в Москву, на съезд сельхозпроизводителей. Там перед нами выступал наш президент и сказал, что мол, сельское хозяйство и продовольственная безопасность страны – наша первостепеннейшая задача. И выполнить эту задачу нужно любой ценой! Я, как депутат нашей единой партии, стараюсь добиться этого, не жалея времени и сил!
Последние фразы Семен Георгиевич произнес с таким пафосом, будто говорил речь с трибуны на партсобрании. Потом он вернулся в кресло и продолжил прежним, снисходительно-дружеским тоном:
— Вы, ребята, еще, наверно, помните свое детство в девяностые. Когда нормальных продуктов не было, а нас травили импортной химией, типа масла «Рама» и «ножек Буша». Это были коварные происки ястребов Пентагона — постепенно ослабить и погубить наше население без войны. Теперь вам под силу это изменить и послужить отчизне. Я хочу вам предложить целевой контракт, по которому вы пройдете у нас на агрокомплексе производственную практику, а по окончанию учебы получите здесь работу и жилье. Как вам такая идея?
Мы ответили гробовым молчанием. Хозяин видимо принял такую реакцию за удивление и продолжил:
— Этот документ даст вам очень серьезные преимущества. Вы стопроцентно получите диплом. Ректор не посмеет вас отчислить – вы теперь специалисты по целевой программе государственного значения! При устройстве на работу парни получат освобождение от армии. Полное освобождение, я подчеркиваю! – Семен Георгиевич снова перешел на пафосный «партийный» тон. – Потому что обеспечение продовольственной безопасности страны – задача более важная, чем армейская служба. Вы здесь будете на переднем крае обороны страны, своим трудом защищая сотни тысяч мирных людей!
Хозяин кабинета замолчал и снова внимательно оглядел нас, оценивая реакцию. Затем сделал большой глоток из стоявшей перед ним изящной фарфоровой чашки и заговорил вновь:
— Всем сразу будет предоставлено жилье. Одиноким один домик на двоих, а если вы семейной парой приедете, то домик сразу лично ваш. Все дома новой постройки, огород десять соток, газ и прочие удобства. Асфальт везде проложен. Тут у нас в поселке школа отличная и детсад недавно отремонтировали. Все условия для идеальной жизни! Конечно, молодой семье тяжело, ну так я выделяю подъемные – единовременно годовой оклад! А ежели вы одинокие пока, ничего. Видели, какая у нас в поселке молодежь, девчата особенно. Не чета городским! Вы на дискотеку в клуб сходите. Я из своих личных денег туда всю аппаратуру купил, лишь бы молодежи было не скучно. Сходите, сходите, надо же и отдыхать, дело-то молодое, познакомиться там, погулять, все дела. Ну, в общем, осваивайтесь, не стесняйтесь, увидите, что такое чудесное место еще надо поискать.
Он взял трубку одной из вертушек и, набрав одну цифру, произнес:
— Лидочка, принесите документы.
Через несколько секунду в кабинет вошла секретарь и положила перед каждым довольно толстый договор, набранный мелким шрифтом, и ручку. Учитывая объем около 10 листов это выглядело странным. Семен Георгиевич довольно потер руки:
— Вот, ребята, можете подписывать. Тут все учтено, все без обмана. И практика, и учеба, и жильё, и подъемные! – сделал он акцент на последнем слове. – Подписывайте и сможете спокойно работать и учиться.
Мы в молчании принялись листать бумаги, пытаясь вникнуть в запутанные формулировки. Первым опомнился Юра:
— Спасибо за столь лестное предложение. Но есть несколько сложностей. Я уже обучаюсь по целевой программе школы собаководства ФСБ. И моя работа тоже будет важна для государственной безопасности. Я, конечно, могу расторгнуть тот договор, но для этого нужно домой съездить, это так просто не решается.
— Мне нужно с родителями переговорить, я не местный и сюда изначально не планировал переезжать… – подхватил Вован.
— Да, да, — загомонили остальные. – Как без родителей, надо посоветоваться. Планы другие были, все так неожиданно…
Семен Георгиевич раздраженно нахмурился, а затем вновь натянуто улыбнулся:
— Ну, конечно, я вас не тороплю. Поработаете, осмотритесь, освоитесь. Будете хорошо работать – я вам заплачу. Две стипендии за три недели, как вам?
— А можно я тогда договор с собой возьму? – поинтересовался Юра. – Что бы изучить повнимательнее, каждый пункт.
— Нет, — рявкнул хозяин кабинета. – Это вам без надобности, вдруг потеряете. И еще, когда работать станете, будьте очень аккуратны. И коровы и оборудование дорогое, не дай бог с ними что-нибудь случится! А я за всем слежу, — он махнул рукой в сторону монитора на столе. — У меня везде камеры!
— Конечно, конечно – мягко улыбнулась Лена, моргая своими великолепными ресницами. – Мы будем очень аккуратны. А с договорами потом определимся. У меня папа очень строгий, я с ним сориться не хочу.
— Идите, работайте, и так уже утреннюю дойку тут просидели. А на счет договоров подумайте, я вас еще раз вызову в конце, потом предлагать не буду. У вас ведь сто человек на курсе, много желающих будет, – директор сделал жест рукой в сторону двери, давая понять, что аудиенция окончена…
Мы вышли на улицу и остановились возле входа в контору. Выдался удивительно погожий день, ярко светло солнце и было даже жарко для конца сентября. Первым нарушил молчание Тоха:
— Экономист, а где это ты школу собаководства ФСБ нашел? И еще целевое обучение от них получил?
— Это была творческая импровизация, — ухмыльнулся Юра. – Мне показалось, этого дедушку надо было чем-то осадить слегка и я, похоже, угадал.
— А вам не показалась, что он как будто на партсобрании перед комсомольцами выступал? – заметил Вова. – Я все ждал, когда он про постройку коммунизма брякнет, было видно, что ели-ели сдерживается.
— Это все неискоренимый «совковый менталитет», — сказала Лена. – Он у старых пердунов в подкорку въелся, ничем не вытравишь.
— А мне кажется, «совковый менталитет» тут совершенно не при делах, — не согласился я. – Это просто техника манипулирования людьми, старая как мир. Сыграть на патриотических чувствах молодежи, что бы сэкономить на оплате труда. Типа, идите, вкалывайте за идею. Я уверен, что, будь сейчас на дворе 1904 год, то в кабинете висел бы портрет царя-батюшки, а втирал бы он примерно тоже самое. Разве что про святую православную церковь вспомнил бы, супротив басурманских нехристей.
— Хватит трындеть попусту, — оборвала дискуссию Беговая. – Давайте по делу. Мы сейчас здесь, уехать не можем… Значит, надо работать. Подписывать ничего не будем, но и лишние конфликты нам даром не нужны, в любом раскладе он в нашем ВУЗе имеет серьезное влияние. Пошли, показывайте ваш «чудо-комплекс», я как раз в Европу съездить хотела.
Мы пошли по дороге к комплексу. Неожиданно с боковой улицы вывернул потрепанный микроавтобус ПАЗик и остановился, поравнявшись с нами. Из него вылез Саша и еще один парень чуть постарше, очень накачанного вида.
— Закончили беседовать? – спросил Александр.
— Да, нам обрисовали радужные перспективы работы в вашей замечательной агрофирме, – дипломатично ответил Тоха.
— Отлично, тут нам вас разделить нужно. Два человека поедут с Иваном, – Саша кивнул на своего спутника. – На свиноферму, это на соседнем отделении, двенадцать километров отсюда. Давайте одну девушку и одного парня, чтобы вам не скучно было.
— Нет, я против, — резко отозвалась Беговая. – Я за Леной приглядывать должна, одну её не отпущу.
— Тогда давайте двух парней, – подал голос Иван. – У меня работа непростая, парни лучше справятся.
— Давайте вы с Вованом поедете, — предложил я Экономисту. – Мы с Тохой уже тут освоились, теперь девчонок в курс дела введем, а вы там пока все разведаете. Потом поменяемся.
— Ладно, давай мы поедем, – согласился Юра. – Мне пофигу в принципе, лишь бы с обедом не запаздывали.
Они полезли в автобус и тот, бзднув напоследок масляным дымом, покатил к выезду из поселка. Саня пошел с нами.
— Этот Ваня, кстати, нашей Ани-зоотехника жених. Серьезный парень, у себя дома такую качалку оборудовал – загляденье просто, — сообщил главврач восхищенным тоном.
— Лучше бы он библиотеку оборудовал, — раздраженно заметил Тоха. – Это гораздо более ценно по нынешним временам.
Мы прошли на комплекс и Саша повторил небольшую экскурсию по корпусам. Беговая воспринимала все совершенно спокойно, а Лена непрерывно ахала и охала, выражая восхищение по разным поводам. Особенный восторг у неё вызвали милые маленькие телята.
— Ты б к четвертому курсу хоть раз на учхоз сходила, еще раньше такое увидела бы, — мрачно заметила Пчелка. – А то развела сопли, ути-пути, теляточки, тьфу.
— Ты бездушная стерва, — огрызнулась Лена. – Как ты вообще решила стать ветеринаром без малейшей капли любви к животным?
— Я люблю животных, иногда даже таких кобылиц как ты, — ответила Беговая и крепко ущипнула Лену за задницу. – Но я учиться поступала, а не по клубам жопой крутить. И как ферма устроена, знаю не понаслышке.
— Успокойтесь, девочки, — поспешил вмешаться Саша. – Пойдемте в кабинет, я выдам вам препараты и объясню, что нужно делать.
В кабинете первой задачей стало раздобыть для Лены подходящую спецодежду. Она не взяла ничего путного из дому, а в наличии ничего подходящего не оказалось.
— Ладно, одевай это пока, прямо поверх кофты, а я после обеда на тебя спецовку в складе возьму, — махнул рукой Саша, жертвуя довольно застиранный, но все-таки белый, халат.
Он был гораздо большего размера, чем нужно, поэтому Лена закатала рукава, длинной он оказался ей по щиколотки, а растянутые карманы телепались гораздо ниже пояса.
— Пойдет, — кратко охарактеризовал костюм Тоха. – Что нужно делать?
— Вам уже давно пора заняться обрезкой и лечением копыт в карантинном корпусе, — сказал главврач. – Там уже станок для фиксации установили, идите. Загоняете, обрезаете, потом ставите перевязанных в отдельный загон. Все ясно?
— Да, конечно, — ответил я за всех.
Мы рассовали по карманам склянки с препаратами, бинты, ножи и прочую мелочь. Тоха подхватил на плечо большие щипцы для копыт и мы отправились.
В корпусе мы сразу заметили станок для фиксации, стоявший в пустом загоне. Это была современная конструкция, сваренная из квадратных стальных труб и снабженная системой блоков и лебедок, позволяющих поднять и удерживать на весу любую из конечностей животного. Проблемой было только загнать корову в станок. Видимо, прошлые «обрезчики копыт» доставили им много неприятных впечатлений и теперь животные категорически не хотели заходить в станок. Чтобы загнать первую корову мы потратили примерно полчаса и довольно много усилий. Дальше дело пошло сноровистей, но все равно не так просто. Мы с Тохой основательно вспотели, бегая за буренками. Я скинул балахон и остался в одной футболке.
— Мне скучно просто так стоять, — подала голос Лена. – Дайте и я что-нибудь поделаю?
— Ты же не обрезала копыта никогда, — огрызнулась Беговая, ловко орудуя ножом. – Стой на подхвате.
— Но бинтовать-то я умею, — возразила Лена. – Что я как истукан?
— Да ладно тебе, дай ей поучаствовать, — вступился я. – Иначе зачем она сюда приехала?
Лена взялась забинтовывать обработанную Пчелкой ногу. Она сделала это довольно аккуратно, а затем тщательно пропитала повязку береговым дегтем.
— Ну вот, а вы говорили – мол, не справлюсь, — гордо провозгласила Лена, обернувшись к нам. – Я своим собакам часто повязки накладывала, умею кое-что.
В этот момент она допустила критическую ошибку. Стоя сразу за коровой, она отпустила стопор лебедки, освобождая зафиксированную в станке ногу. Буренка почувствовала свободу и сразу лягнула ногой, пытаясь освободится из ужасного плена. Удар пришелся Лене точно в середину бедра и отбросил её к стене. Мы рванулись к ней, Лена схватилась за ногу и громко кричала, а на белой ткани халата быстро проступало огромное темное пятно…
