6. Ласковый господин
… И рыдая про мать, он забился под шконку. Повели на
расстрел, под замшелой стеной…
Валя
заткнул уши ладонями. Пальцы неприятно кольнула мелкая щетина на затылке.
Отвратительная песня все равно просачивалась в мозг, усиливая головную боль, но
тут внезапно магнитолу сделали тише, и мама сказала:
- Боря, остановись где-нибудь у кафе, я проголодалась.
- Маш, может потерпишь, и так поздно приедем.
- Один час погоды не сделает, а я на ночь кушать не
могу.
- Ладно, хорошо, как скажешь. Тут должна быть неплохая
забегаловка километров через десять. Шашлык там чудесный.
- Отлично, пойдёт.
Валя
на заднем сидении снова закрыл глаза. Этот день будет тянуться бесконечно.
Собственно, со вчера он вовсе не прерывался, бесконечно мучительные сутки. Один
пугающий кошмар, начавшийся с того, что мать разбудила его в отделении, сдернув
с дивана за волосы. Стоявший в дверях лысый мент был несколько шокирован
вспышкой её ярости, поэтому отступил в коридор и прикрыл дверь, не желая
вмешиваться в семейные дела.
Яростный
монолог матери уже как-то стерся из памяти. Как обычно, обвинение в подлости,
неблагодарности и измене. Кому измене, он что, продал шпионам государственный
секрет? Забирать его домой мать не спешила. Уединенный кабинет для скандала её вполне
устраивал. Наверное, отец ждал в машине, а может быть она и вовсе приехала на такси. Или кто-то
привез, дядя Боря может, почему об этом мысли…
Что
стало последней каплей, Валентин не помнил. Кажется, новый рывок за волосы или
что-то типа того. Он двумя руками резко толкнул мать в грудь так, что она
плюхнулась на диван, а сам навис над ней, крича и размахивая руками, высказав
все. Все, о чем молчал долгие месяцы, с матом, яростью и болью. Ничего не
стесняясь. Про первый раз, про вино, про кофеин, про побег к Жене. Кажется,
нашел в себе силы умолчать про помощь доктора. Остальное как есть. Без остатка.
Теперь терять нечего. Пусть выгоняет его из дому или убьет. Переделать у неё не
получится.
Теперь
в машине все события позавчерашней ночи казались странным сном. Он и правда в
первый момент утром не мог понять, приснилась ли ему стычка с матерью или нет.
Она его так и не забрала, он всю ночь проспал на том же просиженном диване в
маленькой комнате. После того как мать выскочила, он отчетливо слышал её
истерический голос в коридоре, потом в замке повернулся ключ, и все
стихло. Почему-то было очень спокойно.
Он скатал куртку в узел, положил под голову и провалился во тьму без
сновидений.
Утром
его разбудил вчерашний милиционер Лёва.
- Пошли, парень, тебе ехать пора.
- Куда?
- В колонию!
- За что?
- А я почем знаю? Доедешь, там тебе расскажут…
- И что прям так, босиком?
Милиционер
рассеянно глянул на его грязные разорванные носки и нервно хмыкнул. Было видно,
что он испытывает странную неловкость от происходящего и старается как можно
скорее избавиться от позорной обязанности.
- Подожди, сейчас что-нибудь найду.
Чем-нибудь
оказались стоптанные, чуть великоватые берцы без шнурков. Неудобно, но лучше,
чем босиком. Валя напялил перемазанную больничную куртку и вышел вслед за
Левой. Его не покидало ощущение нереальности происходящего. Это какой-то
странный сон, он вот-вот должен проснуться от поцелуя Жени и как можно скорее
бежать, чтобы успеть в больницу на УЗИ. А может это вообще все сон? Его до сих
пор не отпустило от кофеина вот и мерещится непонятно что.
Лева
вывел его во двор и усадил в тот же неприятный задний отсек уазика. Сам он сел
за руль, похоже больше в машине никого не было. Хоть окошко в двери и было
заделано фанеркой, Валя сумел понять, что машина выехала из города и покатила
куда-то по трассе. Ехали долго, наверное, часа три. Во всяком случае в сортир
захотелось сильно. Он начал кричать, что надо остановиться, но водитель проигнорировал
его просьбу.
Похоже,
они приехали в настоящую колонию. Может быть даже для взрослых, а не для детей.
Ничего не объясняя, усатый мужик в камуфляже ухватил его за руку, вытащил из
УАЗика и проведя через маленький хоздворик с двумя грузовиками, повел по какому-то
коридору. Запомнился только запах столовой - смесь кислой капусты и прелых
овощей. Нырнули в маленькую дверь, и парня повели уже по большому коридору, по
обеим сторонам массивные двери с окошечками. Везде запоры, засовы и
облупившаяся зеленая краска.
Мужик
завел его в крошечную комнату. В ней была только вонючая дырка в полу, а над
ней, выше, водопроводный кран без следов раковины. К стене привинчена железная
кровать без матраса.
- Посиди на карантине, малой, завтра в камеру
пропишем, – буркнул мужик и захлопнул дверь.
Это
не могло быть правдой. Слишком нереалистично, он же ничего не сделал.
Совершенно ничего. Да даже если бы и сделал? Должны что-то объяснить. Суд
какой-то или вообще. Он всегда с интересом прислушивался к маминым рассказам о
работе и хоть не мечтал о карьере юриста, но общую суть понимал. Всегда должна
соблюдаться хотя бы формальная процедура. А здесь какой-то сон. Видение,
балаган, подменяющий реальность. Подменяющий… Точно! Мать решила его напугать. Она
договорилась со своими друзьями припугнуть его колонией, чтобы он смирился.
Отличный ход, браво, мамуля. Что же, осталось ждать, когда ты на сцене
появишься.
Спектакль
продолжался долго. Его вывели и обрили наголо, заставили искупаться в душе с
холодной водой и даже выдали тюремную робу. С башмаками, правда, от чего-то
пожадничали, он так и рассекал в спадающих берцах с барского плеча. Ну да
ничего. Валя все ждал, что его посадят в
настоящую камеру, будет возможность с кем-то поговорить. Но нет, вернули в
крошечную каморку. Это, наверное, карцер или что-то вроде того. Сколько прошло
времени, было трудно понять - по субъективным ощущениям где-то часа два или три.
Принесли то ли обед, то ли ужин. Причем, все время заходил один и тот же - тот
усатый. Это только усиливало подозрение. Плохой спектакль, плохой.
Еда
оказалась сносной. Жидкие щи из кислой капусты, пшённая каша с сосиской и серый
хлеб. Валя зверски проголодался, поэтому съел все и даже попросил добавки, но
усатый сердито фыркнул, забрал миски и хлопнул окошком. Валя улыбнулся и
завалился на жесткую кровать. Оставалось только ждать.
Чтобы
чем-то заняться, он стал размышлять о том, что будет делать дальше. Конечно,
придется помириться с матерью. Главное
сделано - он высказал все, что хотел. У мамы теперь козыри кончились. Бить уже
не поможет, под домашний арест сажать тоже. Да теперь не страшно и по балконам
спускаться. Теперь не удержишь и все.
Надо ей предложить переговоры. В идеале, чтобы и отец был. Валя
продолжит хорошо учиться и будет встречаться с Женей. Все прилично, за ручку в
гости ходить. Что тут такого, ну он же не собирался наркотиками колоться и из
дому уходить. Она так или иначе примет его условия, надо только не сдаваться.
Быть спокойным и проявить твердость. Конечно, может она решит его с неделю тут
продержать. Ничего, он вытерпит. Слишком долго это продолжаться не может.
Местному начальству мама не указ, это все по какой-то дружеской договоренности,
дня на два-три, не больше.
Гораздо
сильнее беспокоили мысли о Жене. Как она там? Что думает о его исчезновении? Пытается
найти или нет? Фантазии возникали самые разные, даже была мысль о том, что Женя
придет к маме с просьбой его освободить. Нет, это вряд ли, у неё сейчас много других
забот. Но должна ведь переживать, беспокоится. Или нет? А что если… Если он
просто удобный инструмент. Как для первого раза, так и вообще. Она же всего два
дня назад его не ждала и пускать не хотела. А вся эта авантюра с надписью. Она
плевать хотела на его желания. Сама решила, что надо, и вперед.
Нет,
не так. Она ему доверяла и только ему. Это же очень личная штука, писать отцу
надпись. Только его позвала, потому что рисковала.
А может звала еще кого-то, но тот не согласился? А он на все готовый, под
рукой, можно губками чмокнуть и поманить, и вот он, рыцарь без сапог. Она так и
не ответила, был ли у неё кто-то еще. Вдобавок, этот доктор. Зачем с ним
полчаса разговаривать? Небось, куча денег со счета, работать пошла, подъезды
мыть, чтоб кучу бабла проболтать потом.
До
ночи мать не появилась. Тот же усач принес вонючий ватный матрас и колючее
шерстяное одеяло. Похоже, подушка не была предусмотрена, но даже это лучше, чем
ничего. Скатал куртку, уложил под голову. Попытался уснуть. Опять дурацкие
мысли. Почему так устроен организм? Когда с Женей рядом, казалось бы, вот всю
ночь радоваться жизни, но вырубился и не
заметил как. А сейчас спи не хочу, в свое удовольствие. И ничего…
Мать
появилась только на следующий день перед обедом. С пакетиком, наверняка что-то
вкусненькое прихватила. Новогодний подарок с конфетами, наверное. Она правда
его пятилетним считает до сих пор? Посмотрела строго, поджала губы, прошла по
камере и встала спиной к окну. Ждала, что кинется в ноги с извинениями? Будет
руки целовать и просить отсюда забрать? Валя чувствовал, как уши сами собой
расцветают ярким цветом. Теперь их нечем было прикрыть, горят семафорами.
Справляясь с накатившим страхом и волнением, Валя заговорил первым:
- Привет, что-то ты долго! Я сразу знал, что ты
приедешь, правда думал, что еще вчера. Этот цирк с колонией с самого начала не
имел смысла.
- Это была просто ознакомительная экскурсия с целью
расширения твоего кругозора, – проговаривая каждую букву, отчеканила мать. – Я
надеюсь, ты сделал выводы?
- Да, конечно, мам. Мне понятно, что ты исчерпала
методы давления и теперь приехала договориться.
- Вот как? Исчерпала, значит? Может быть, тебе тут
понравилось?
- Не сильно хуже, чем под домашним арестом сидеть. Без
бабушки даже спокойнее. Но суть не изменится. Ты уже должна понять, что пока я
жив, я не отступлюсь. Убивать ты меня не собираешься. Так что давай
договоримся. Я буду учиться как раньше и как раньше выполнять все домашние
обязанности, а взамен…
- Ты после всего, что натворил смеешь мне условия
ставить?
- Я просто хочу помириться. Раз уж выхода нет. Дальше
меня отправить ты не сможешь. Да и не хочешь. Ты же все равно меня любишь и… я тебя люблю. Но и Женю люблю и не могу её
бросить. Так что нужно как-то…
- Не говори мне про эту сучку!
- Мам, она не такая.
- Она тебе жизнь перепоганит, а потом и нам с отцом.
Тысячу раз тебе говорила, бестолочь. Помнишь, где я работаю, а тут такая…
- Причем тут твоя работа вообще? Не я же в суде
работаю и потом…
- Заткнись. Я могу просто перестать тебя кормить.
Выгнать из дому как есть! Голый на улице останешься. У тебя же ничего нет
своего.
- Так я и так голый. Меня в тюремное нарядили. Хочешь,
разденусь и голым уйду. Вообще можешь просто отказаться от родительских прав. Я
уже не младенец, сам как-нибудь проживу. Если спросят, скажу родители в аварии
погибли. А я теперь сирота…
- Ах ты сучонок, дерьмо собачье, - взвилась мать. – Я
чуть не сдохла тебя рожая, ты тварь неблагодарная! Как ты смеешь?!
- А что мне терять? Я тоже чуть не умер уже, а тебе плевать. Отпусти, и я пойду
своей дорогой. Все равно ты поделать не сможешь ничего.
- Ах ничего, да? Ничего? А сучке твоей как? Думаешь,
тут понравится?
- Что?
- Закатаем ей восьмерочку, и пусть отдыхает. Такой
блядине на зоне самое место. Ты мне потом еще спасибо скажешь, что я сразу её
распознала и тебя уберегла.
- Ты не посмеешь!
- Ну почему? Ребятам раскрываемость нужна, а у этой
шлюхи дурь наверняка найдется, если поискать хорошо. Попытка сбыта, крупный
размер и поехала, красавица. А дальше знаешь, что с ней будет? У охраны молодые
в почете. Там устраивают свидания вслепую. К кровати привязывают в раскорячку,
мешок на голову и пускают гостей. За скромную сумму отличный аттракцион.
Человек по тридцать в день можно, пока не износится. Водилы, дальнобойщики,
просто чурки приезжие.
- Не правда, такого нет, так не бывает. Ты не сможешь!
Ты врешь!
- Хочешь, дядю Борю спроси, он ездил побаловаться. Может
и твою проведает, привет передаст!
- Нет, нельзя… НЕТ!
Валя
истошно заорал бросился на мать с кулаками. Она отпрянула, он попытался
вцепиться в шею. Заскрежетала дверь, и через долю секунды спину, плечи и
затылок обожгло огнем. Пол выпрыгнул из-под ног. В следующую секунду он увидел
усача и летящую в лоб дубинку. Потом еще, по растопыренным ладоням.
- Хватит, - рявкнула мать, осторожно переступая через
Валентина. – Он усвоил урок. Боря, тащи его в машину. Пусть по дороге подумает,
а дома я еще с ним поговорю.
Вот
теперь они медленно тащились обратно. Вчера погода была неплохой, тепло
хоть и пасмурно. Сегодня разразилась
настоящая буря. Дул сильный ветер, дождь хлестал, как из ведра так, что дорогу
в десяти метрах было не разглядеть. Трусоватый дядя Боря еле тащился по трассе
на своем джипе под бесконечный унылый шансон. Мать рядом с ним впереди, Валя
забился в угол на заднем диване. За окном бесконечный лес, унылая серость и
бесысходность. Через десять километров
они свернули с дороги и остановились перед железной аркой с золотыми
буквами «Ресторан-отель ЯР».
- Оставайся в машине, – скривилась мать. – Ты уже
кашки сегодня покушал.
Валентин
не ответил. На самом деле его забрали до обеда, скудный завтрак из чая с хлебом
был уже давно, но спорить смысла не было. Наверное, вообще говорить с матерью
смысла не было, оставалось только молчать. Все понятно, никаких вариантов кроме
бегства. Наверное, это было понятно уже давно, с того первого раза как мама
взялась за ремень. Все хотелось, чтобы мать передумала. Или отец вступился или
еще какое-то чудо произошло. Тогда, в момент отравления, казалось, что все
получится. Что мама любит, искренне переживает. А теперь понятно, что все
напрасно. Ситуацию никак не изменить. Все так и останется. Слишком много
всякого, наверное…
Надо
было думать о побеге. Теперь одному не получится, теперь точно Женю придется с
собой брать. Мама наверняка ей решит отомстить. А Женя из-за отца не захочет,
будет за него переживать. Какой-то чертов замкнутый круг. Значит, придется
самому бежать. Скрываться, обустраиваться и за Женей возвращаться. Если
разобраться, так себе перспектива. Но других вариантов нет. Может, прямо сейчас
попробовать. Он на трассе, найти непросто,
поймать машину и вперед. За город выбираться не надо. Нет, даже обуви
нормальной нет и одежда дурацкая. Нужно ресурсов поднакопить. Денег хотя бы.
Может тут, у дяди Бори посмотреть?
Он
подался вперед и заметил на переднем сидении мамин портфель. Кожаный, несколько
громоздкий, она обычно носила с собой в паре с сумочкой на работу. Значит, сюда
прямо из суда поехала. Интересно, а отец знает? Да знает, конечно, вчера, нет
позавчера в отделение - это отец её привез. Эх, лучше бы сумочку забыла, там
деньги наверняка. А в портфеле что…
Он
все-таки потянул трофей на заднее сидение и принялся осторожно потрошить. Две
папки с файлами, внутри какие-то распечатки. Свет плохой, толком не прочитать. Вдруг
что-то важное, но не разобрать. Может, порвать все в мелкие клочки, у мамы
проблемы на работе будут. Нет, глупо, разозлится только. А вдруг что-то ценное
есть? Ручка-паркер подарочная вроде была. Мать ей не пишет, но для красоты
таскает с собой. Дорогая, продать можно, это лучше, чем ничего и сразу не
хватится. Она, наверное, где-то тут. Тугой портфель, зараза, не нашарить
ладонью, надо попробовать вытряхнуть.
Валя
положил папки рядом с собой на сидение, взял портфель за ручки и аккуратно
перевернул. Выпали три обычные ручки, карандаш, резинка, точилка, мелкие
бумажки с записями и с десяток скрепок. Валя тут же бросился их собирать,
слишком заметные в машине. Дядя Боря или мама могут заметить и догадаться, что
он тут в портфеле шарил. Дурацкая идея была трясти.
Он
принялся запихивать скрепки обратно в портфель и тут заметил краешек листа,
торчащий из шва портфеля. Не сразу понял что это, потянул осторожно. Ого,
тайник целый, лист сложенный вчетверо, похоже, письмо. Вытягивая лист, Валя
осторожно раздвинул шов и увидел, что под ним скрыт целый файл с несколькими
сложенными вчетверо листами. Мелькнула надежда, что это способ хранения денег.
Он поспешил достать, стал разворачивать один за другими. Опись документов,
какой-то договор, живых банкнот нигде не было.
Последние
два листа были сшиты степлером и, кажется, были письмом. Валентин прильнул к окну, ловя последние лучи
заходящего солнца, и пытаясь понять содержимое послания:
Здравствуй, страстная
кошечка!
Пишу,
Маша, как ты просишь, чтобы доказать, что я не боюсь. Если ты хочешь иметь для
меня крючок – пожалуйста, это твое право. Мне даже нравится. Это бодрит не хуже твоих
нежных пальчиков. Опасность возбуждает
круче таблеток. Сто лет никому не писал писем. Да кажется, вообще не писал, но
тебе хочется. Очень жду четверга, хочу чтобы ты была в той черной портупее и в
ошейнике. А еще в чулках, они тебе очень идут. Интересно, кому ты собралась
показывать это письмо?
Но
давай письмо будет обоюдно опасным. Ты мне не пишешь, пусть это будет хорошая
игра. Итак, спасибо тебе за помощь с договорами в деле Семенова. Очень
правильно, что ты вовремя позаботилась об изъятии описи. Адвокат, конечно,
заявит протест, но судья отклонит, а в область документы уже не пойдут, так что
обжалования можно не бояться. Твоя доля, как обычно, через премию твоему лопуху
и лично от меня колечко. Я бы еще хотел вставить колечки тебе в соски, с
золотой цепочкой между ними. Тебя тоже возбуждает такой риск. Теперь можешь
показать письмо моей жене или кому хочешь. Интересно, кому это опаснее, а?
Хочу,
чтобы ты разработала к четвергу свою грязную дырочку. В прошлый раз было
божественно, но вначале все-таки туговато. Поищи пробку побольше…
Валю
накрыло мощным приступом тошноты. Едва
не удержался чтоб не выпачкать сидение. Вот блин, это письмо от маминого
любовника. Какой-то её коллега по работе или начальник вообще. Такие описания,
это… нет слов. Она мало того что папе изменяет, так и еще какие-то мутные дела.
Договоры в файлике. Это похоже те договоры, которые в письме упомянуты. Так от
кого же письмо? В конце, может, должно
быть.
Он
торопливо развернул последний лист и прочитал.
Твой ласковый господин Олег Кривобок.
Внезапная
догадка осенила его. Это же полковник, начальник их районного отдела. Начальник
дяди Бори и дяди Саши. Понятно, почему они всегда готовы были маме услужить. Он
подозревал, что мама с кем-то из них изменяет, а все гораздо круче получается. Она, значит, грязную дырочку ему готовила, да
еще с какими-то делами помогала в суде. Отличная новость, просто охрененная.
Вот так заначка, вот так мама дает. В буквальном смысле дает, в грязную
дырочку.
Открывшаяся
правда вскружила голову, но Валентин, тут же выдохнул и попытался успокоиться.
Это уже серьезная история. Надо хорошо подумать. За такое могут и убить. Надо
подумать, как дальше... Спрятать все как есть? Пользоваться только знанием…
Маму при случае припугнуть? Или полковника этого. Нет, он кажется подполковник.
Не так важно, какая разница вообще. Сериал какой-то криминальный, а не жизнь.
Убойная сила, в натуре.
Действовать
следовало быстро, вряд ли они целый час там будут шашлык жевать. Валентин
поколебался, потом аккуратно сложил письмо в файлик, добытый из папки, и спрятал
запазуху, а остальные документы аккуратно вернул в тайник, после чего
расположил портфель на переднем сидении. Сердце никак не снижало убойный ритм.
Это ценная находка, очень ценная. Пригодится, если получится убежать. С такой
приблудой мама не посмеет Женю трогать. Главное все-таки убежать. Деньги нужны,
хоть сколько-нибудь.
Он
вспомнил, что отец часто оставлял мелочь от заправки и каких-то дорожных
покупок в подстаканнике. Может, дядя Боря тоже. Подстаканник пуст, зато в
бардачке подлокотника целый клад. Куча металлолома, наверное, рублей сто
мелочью. Это очень пригодится.
Мать
с дядей Борей вернулись примерно через час. От дяди Бори пахло пивом, мама тоже
заметно зарумянилась. Вале даже стало не по себе. Неужели пьяным сядет за руль? И так погода плохая, теперь это еще. Тупо в
аварии погибнуть очень обидно. Но милиционер держался уверенно и вел машину
спокойно. Наверное, просто для настроения хлебнул или это только от мамы пахло.
Очень странно, не разберешь вообще. Снова заиграл шансон, и всю дорогу до
города молчали.
Дома
мать сказала отцу:
- Я же говорила, что это поможет. Смотри, как притих
наш Дон Жуан. Будешь еще травить себя или сразу с балкона прыгнешь?
- Не буду, - мрачно ответил Валя. – И говорить не
хочу. Я еще вчера ночью все что хотел, сказал.
- Вот и ладушки, - хитро улыбнулась мать. – Можешь в
школу ходить свободно. Завтра тебе сотовый верну. Но если узнаю, что ты виделся
с этой шалавой, она сразу поедет на курорт. Ты понял?
- Да.
- Иди, уроки учи. Только попробуй мне аттестацию
завалить с такими фокусами.
- Можно хоть ванну принять? Я провонял весь, кажется.
- О, это пожалуйста, кто же тебе запрещает?
Валя
прошел в комнату и быстро спрятал заветный файлик с письмом под системный блок.
Взглянул на часы: без десяти шесть, еще быстро вернулись, думал, что позже
получится. Надо что-то решать, надо действовать. Прежде всего нужен телефон.
Надо Жене позвонить. Она переживает, наверное. Или нет? Два дня от него никакой инфы. Должна
забеспокоиться. Обязательно должна.
Он
вздохнул, пошел в ванную и включил набираться воду. Никакого душа, надо
полежать расслабиться, привести мысли в порядок. Потом осторожно заглянул в
комнату родителей. Отец сидел, воткнувшись взглядом в телевизор. Странно, уже
дома, обычно позже приходил. Мать с кем-то разговаривала по телефону на
балконе.
- Пап, можно тебя?
- Чего ты хотел?
- Мама сказала, что завтра сотовый вернет. А можно
сегодня мне?
- Нет, раз сказала завтра, значит завтра.
- А можно с твоего позвонить?
- Нет, наверное, не стоит. Спроси у мамы.
- Па, ну мне очень надо.
- С мамой разговаривай.
- А ты сам можешь что-то решить? Мне один звонок. Мне
с Женей попрощаться надо, сказать, что все уже, больше видеться не будем. Ну
поставь себя на мое место, если бы ты с девушкой простился и даже не простился
блин, а вот исчез и все.
- Ладно. Держи, положишь потом на кухне.
- Спасибо, пап.
Он
закрылся в ванной, открыл кран погромче и присел на краю над теплой бездной.
Гудки показались бесконечными, алло раздалось на четвертом:
- Жень, привет это я…
- Привет, как ты? Цел?
- Почти, я тут попал…
- Я видела. Это
я твоей мамке звякнула…
- Ты?! Сразу
ей? А номер?
- Ну не прям, в общем, долго объяснять…
- Ладно, слушай, у тебя там в этой квартире спрятаться
можно? На неделю, чтобы не выходить.
- Ну можно, в принципе, только вот со жратвой… Ладно,
все равно можно, придумаем, что-нибудь.
- Я по-серьезному из дома бегу. На тебя можно
рассчитывать?
- Ну беги, что я тебе могу сказать.
- Я к ночи к тебе доберусь, может ближе к одиннадцати
или позже.
- Приходи, я буду ждать.